― Не смей.

Он покачал головой и протянул мне пакет. Разорвав бумагу, я обнаружила в нем украшенную рюмку на ножке с выгравированным на лицевой стороне словом «amore».

― Что это? ― медленно спросила я.

Конечно, он не мог знать, что это значит для меня.

― Полагаю, у тебя нет рюмки из Италии?

― Нет... Зачем?

― Я видел коллекцию в одной из коробок, помеченных как вещи твоей матери, ― ответил он. ― Забыл отдать ее тебе, и я заказал одну из Рима. Подумал, что мы сможем выставить их дома, когда вернемся.

― О... ― Я не знала, что еще сказать. ― Это... спасибо. У моей мамы была коллекция, и я пополняю ее на протяжении многих лет.

― Думаю, мы оба собираем вещи, чтобы удержать людей, которых потеряли слишком рано.

― Думаю, да.

Сегодня я хотела удержать его, пока не потеряла. Хотела бы сохранить воспоминания, которые останутся со мной после окончания нашего соглашения. Никакое упрямство больше не удерживает меня. Больше никакого отрицания, чтобы удержать меня от признания в том, что я знала. Я доверяла ему, и это осознание подпитывало мою уверенность, заставляя меня быть уверенной в правильности принимаемых решений.

― Пойдем. Вернемся назад.

Нико обхватил меня за плечи и прижимал к себе всю обратную дорогу к яхте. Каждый шаг укреплял мою решимость. Потребность бурлила во мне с каждым ударом каблуков о тротуар. К тому времени, как мы оказались на яхте, я была напряжена от потребности и была готова сорваться.

― Нико. ― Я удержала его, и он обернулся, чтобы узнать, почему я остановилась. Я сглотнула, и он нахмурился. ― Ты уважаешь меня?

Я знала, что это так. Просто хотела услышать.

― Конечно.

― Тогда достаточно.

«Сначала должно появиться уважение. Затем придет любовь».

Слова мамы звучали в моей голове, и я не сомневалась, что любовь уже пришла.

Я дернула его за руку, притягивая ближе, чтобы обвить руками шею и притянуть к себе.

― Я устала бороться, ― призналась я так близко к его лицу, что наши губы соприкоснулись.

Нико замер, и, чтобы сделать свое заявление более ясным, я провела языком по его губам и прижалась к нему всем телом.

С рычанием он опустил руки и схватил меня за задницу, приподнимая. Я обхватила ногами его талию и застонала, когда он повернулся, прижимая нас к стене.

Мы накинулись друг на друга словно изголодавшиеся хищники. Я разрушила преграду, и мы перестали сдерживаться. Он держал меня так крепко, что я была уверена, ― утром у меня будут синяки, и я с нетерпением ждала их.

Он отстранился, и я поцеловала его в шею, мой мир перевернулся, когда Нико переместился и пошел к тому месту, где мы отдыхали раньше. Прохладный воздух ласкал изгиб моей задницы, где задралось платье, холодок пробежал по моей спине, когда он усадил меня на холодную поверхность одного из столов.

Появился служащий, и, не сводя с меня глаз, Нико приказал ему уйти.

― Выметайся нах*й, и чтобы никто не появлялся, пока я не позову.

― Да, сэр, ― ответил служащий, словно недовольный мужчина и полуголая женщина на столе не были чем-то неожиданным.

Как только мы снова остались одни, мы накинулись друг на друга.

Его руки были повсюду: на моих боках, сжимали мою задницу, чтобы прижаться своим пахом к моему. Сжимая мои бедра, крепко притягивая их к своей талии, удерживая так сильно, словно я могла выскользнуть в любой момент. На моей груди, задевая соски дразнящими движениями и жесткими пощипываниями.

Мои руки двигались так же неистово, отчаянно желая почувствовать его. Нико ходил по гостиничным номерам обнаженным, его загорелое тело было твердым, словно у Адониса, и мои руки дрожали от желания прикоснуться к нему. Я нащупала пуговицы, расстегнула рубашку, обнажая волосы на его скульптурной груди, не останавливаясь, пока не увидела его пресс.

Он дернул за горловину моего платья, укусил ключицу, зарычал, словно животное, когда не смог избавиться от платья, и в отместку порвал мягкий материал спереди.

Я даже не вздрогнула; вместо этого выгнулась дугой, выпячивая грудь, мое тело умоляло его овладеть мной. Нико обхватил меня за спину и поднял выше, вцепившись в сосок через тонкий лифчик. Крик боли и наслаждения эхом разнесся в ночном небе, мне было наплевать, что кто-то может услышать. Я прижимала его к себе, ероша волосы, хныча и делая все возможное, чтобы потереться киской о его твердую длину через брюки.

Свободной рукой он провел по моим бедрам, оттянул трусики в сторону, чтобы нежно провести по слипшимся складочкам.

― Еб*ть. Мне не хватало этой киски.

Еще одно скольжение, и мое разочарование возросло. Мы ждали достаточно долго, и я хотела немедля, немедля, немедля.

Оттолкнув его, я сползла со стола, расстегнула его брюки, чтобы освободить член.

― Верана...

― Ты попробовал меня, теперь позволь мне попробовать тебя.

Он застонал, когда его член скользнул в мою ладонь. Посмотрев вверх, я провела языком снизу вверх, нежно целуя щель. Сжав член, уставилась на него, длина и толщина пугали. Он схватил меня за волосы, оттягивая назад, чтобы посмотреть мне в глаза. В свете сверкающих огней с палубы, единственного освещения, он смотрел на меня сверху вниз, словно дьявол.

― Соси.

― Он большой, ― сказала я, желая поспорить с ним, потому что мы всегда так делали.

Он ухмыльнулся.

― Я знаю. А теперь разомкни эти пухлые губки и соси мой член, как хорошая девочка.

Моя киска пульсировала от его слов, и я покраснела от того, что меня так возбудили грязные разговоры. Но я сделала то, что он сказал, желая, чтобы он испытывал нужду также, как и я. Открыв рот как можно шире и не сводя с него глаз, я опустилась вниз по всей его длине. Он растянул мою челюсть и надавил на заднюю стенку горла. Я провела языком по нижней части и всосала его, снова проводя языком по щели.

― Бл*дь, да. Вот так.

Я продолжала покачиваться вверх-вниз, теряясь в движениях, наслаждаясь болью в челюсти, жжением слез, когда он погружался слишком глубоко.

― Знаешь, сколько раз я дрочил при мысли о том, что заполняю твой рот? Сколько раз кончал при мысли о том, что ты глотаешь мою сперму, а она вытекает между твоих розовых губ?

Я с трудом покачала головой.

― Почти каждое утро. Я чередую все способы, которыми хочу посмотреть, как ты принимаешь мою сперму. Снова и снова. Я собираюсь пометить тебя, Верана. Наполню тебя всем, что у меня есть, кончу туда, куда захочу. Сделаю тебя своей.