Раиса вмиг подобралась. Новость о сохранении места придала ей сил. Она обстоятельно доложила:

— Я была на кухне, мыла посуду после ужина, когда к дому подъехала машина. Окна кухни выходят на подъездную дорожку, и я посмотрела, кто это пожаловал. Думала, вы вернулись, но машина была полицейской. Я заметила знак на боку. Оттуда вышли трое мужчин в форме. Я открыла им дверь. Они предъявили документы и попросили позвать Светлану Георгиевну. Дальше я плохо понимаю, что произошло. Они обвинили ее в чем-то и приказали ехать с ними.

— Куда?

— В участок вроде.

Вероника обернулась и посмотрела на лестницу, на вершине которой победоносно стояло кресло. Лицо Изольды Карловны, подсвеченное желтым от люстры, было спокойно. Старая женщина улыбалась. И столько умиротворения, столько покоя было в этой улыбке, словно тяжкий груз, давящий на нее долгие годы внезапно свалился с плеч.

Вероника тряхнула головой, отгоняя видение, и поспешила к телефону. Она сняла трубку и позвонила Владимиру, открыв для себя, что помнит его номер наизусть. Через пару гудков в динамике послышался усталый голос:

— Я слушаю.

— Володя, это Вероника. Случилось что-то непонятное. Светлану Георгиевну забрали в участок.

— Я в курсе, — перебил мужчина.

— Можешь объяснить, в чем дело? — попросила она.

— Тетю обвиняют в убийстве мужа и в доведении до самоубийства сына.

Владимир в точности повторил слова Вероники, которые она еще недавно говорила Светлане Георгиевне. Именно этим обвинением она грозила свекрови. Перед глазами у Вероники все поплыло. Кто бы ни присвоил запись с признанием, он позаботился, чтобы те попали в нужные руки.

— Что теперь будет? — неосознанно она повторила вопрос Раисы.

— Расследование, — коротко ответил мужчина и добавил: — Тебя, кстати, тоже допросят. Готовься.

Владимир повесил трубку, а Вероника еще долго прижимала ее к уху, вслушиваясь в короткие гудки.

* * *

Последующие несколько месяцев стали сущим кошмаром для Вероники. Бесконечные допросы, заседания суда, необходимость врать и изворачиваться. Почему она не вызвала полицию, когда узнала о преступлении? Она сообщница? То, что Митя получал по завещанию Бориса все имущество семьи, усугубляло ситуацию. Ей не верили, грозили арестом. Правда, было одно «но». Если она даст показания против Светланы Георгиевны, ее честное имя не пострадает. Выбирать не приходилось. Веронике рассказала все, что знала.

Наконец, кошмар закончился. Светлану Георгиевну осудили на смехотворный для убийцы срок. Всего-то восемь лет. Но всем, включая саму женщину, было очевидно: она едва ли переживет заключение. Не в ее возрасте и не с ее состоянием здоровья.

С одной стороны Вероника была рада раз и навсегда избавиться от свекрови и зла, которое та олицетворяла. Дом словно очистился. Внутри стало свежо, как после генеральной уборки. Потолок казался выше, стены шире, пол ровнее.

Но были и минусы. Главный из них совесть. Вероника винила себя в произошедшем. Это она записала признание Светланы Георгиевны, а потом не смогла его уберечь от посторонних. Знать бы еще, кто был этот посторонний, но на этот вопрос она так и не нашла ответа. Имелись у Вероники подозрения на сей счет, но доказать она ничего не могла. И не сильно хотела.

Чутье подсказывало: замешана Изольда Карловна. В тот вечер, когда Вероника сделала запись, ей показалось, что старушка подслушала их разговор со Светланой Георгиевной. Да и кто еще мог пробраться к ней в спальню и выкрасть диктофон? Только тот, кто живет в особняке и знает его вплоть до каждой скрипящей половицы.

Вероника сделала вид, что ничего не поняла. Она была благодарна Изольде Карловне, что та дождалась, пока Светлана Георгиевна перепишет опекунство над Митей на нее и только потом отправила улики в полицию.

Изольда Карловна заслужила свой час мести. После всего, что ей сделала невестка. После убийства сына, после доведения ее до помешательства на почве проклятья, после самоубийства внука, она имела полное право свести счеты.

…Вероника последний раз критически осмотрела себя в зеркало. Неплохо. Она осталась довольна результатом. Почти не заметно, что она нервничает. Она одернула блузку, подхватила сумку и вышла в коридор. Проходя мимо детской, заглянула на минутку и сообщила Ире, которая гостила у нее:

— Если повезет, то я сегодня вернусь поздно.

— Удачи, — ответила та. — Желаю тебе получить эту работу.

Вероника кивнула в знак благодарности, поцеловала сына в макушку и вышла. В последние недели было трудно с деньгами. Пенсии Изольды Карловны и той малости, что им платили арендаторы, не хватало на жизнь. Володя отказался платить за дом. Его больше ничего с ним не связывало. Хорошо еще Сергей присматривал за садом бесплатно, а Раиса согласилась подождать с жалованием. От няни пришлось отказаться. Работу в Москве Вероника потеряла. Как Ира не старалась, а начальство не могло ждать ее вечно. Буквально на днях Вероника увидела в газете объявление о том, что в магазин требуется бухгалтер. Она посчитала это знаком судьбы и позвонила по указанному телефону. И теперь торопилась на собеседование.

Спустя час она вышла из здания, где располагался магазин. Работу она получила. Хозяин магазина оценил ее опыт. Но радости и облегчения Вероника не испытывала. Зарплата по московским меркам ей полагалась смехотворная. На такую не то что большой особняк нельзя содержать, себя и ребенка сложно прокормить. «Тебе еще повезло», — сказал хозяин магазина. По меркам городка он был несказанно щедр.

Домой Вероника вернулась к обеду. Раиса выглянула в холл и спросила с тревогой:

— Как успехи?

— Меня взяли.

— Это хорошо или плохо? — не поняла она.

— Пока не знаю.

Не откладывая разговор в долгий ящик, Вероника поднялась в комнату Изольды Карловны.

— Что-то случилось? — мигом раскусила ее старуха.

— Я вот все думаю: как Светлане Георгиевне удавалось вести дела? На что вы жили? — напрямую спросила она.

— За счет долгов, милая, за счет долгов. Мне кажется, наша семья состоит в должниках у каждого жителя этого города.

— Но долги надо отдавать.

— К чему ты клонишь? — насторожилась старуха. — Тебя не взяли на работу?

— Взяли, но это ничего не меняет. Чтобы содержать дом и выплатить все долги, мне нужно работать нефтяным магнатом. А с нефтью в нашем районе туго, — грустно пошутила Вероника.

Изольда Карловна ничего не сказала. Чувствуя ее молчаливое ожидание, Вероника набрала в легкие воздуха и выпалила на одном дыхании:

— Надо продать особняк.

— Что ты говоришь?! — возмутилась Изольда Карловна. — Вся моя жизнь прошла в этом доме. Я покину его только вперед ногами.