Шрифт:
Закладка:
Того ради ко областем латинским прибегоша, в Рим к папе и во иныя кралевства послаша, со слезами и рыданием помощи просящи. Такожде царь Константин посла ко братиям своим во Амморию и к прочим сродником своим помощи ради.
Латини же ни мало сему вняша и ниже краем уха таковаго прошения послушаша. Паче же неции и желаху того, ибо итталиане и французи отдавна уже не единова покушахуся обладати Константинополем.
И того ради не даша помощи, глаголюще в себе: «Егда турки Константинополь возмут, тогда уже мы у турков возмем». Сие же того ради умыслиша, дабы не возмнел кто оных без причины подвигших брань на греков.
Оле студа разоряемой Елладе, сиречь Греческому царьству! Не познаша, яко разоритися имут и прочия области их! И тако кроме оных помощи царь Константин со своими затворися во граде в страсе мнозе.
Лета же от Сотворения Света 6961-го, а от воплощения Сына Божия 1453-го, месяца декемвриа Махомет султан турецкий, совокупяся со бесчисленным воинством, предивным ополчением и страшным движением посуху и поморю прииде под царствующий град.
И первое повеле по всему воинству проповедати, аще одолеют и возмут град, то вся тамошняя сокровища им даны будут. И тако дерзновенных своих учинив, ятся делу.
Повеле делати башни древяныя превыше градских высочайших стрелниц. Такожде валы, шанцы, и туры, и мосты чрез рвы. Еще же соделати мост от Пе́ры до Галат? две тысящи ступеней, дабы не могла морем помощь приити ко граду. Такожде и тайное подкопание глубочайшее повеле делати.
Царь же Константин со сущими во граде, видев таковая, ни откуду надеющися помощи, на Бога единаго надежду возлагаху и к нему воздыхания испущаху.
Елико можаху противляхуся турком и изшедши из града бияхуся с ними, не дающи им стенобитных хитростей устрояти и града обступати. Но не возмогоша удержати того, зане силе турецкой тяжцей сущи, яко рещи: «Един бияшеся с тысящею, а два со тмою противных».
И тако преодолен бысть град и окружен ратными, такожде и самая Галата, яко не возможно бяше ни от коея страны приити помощи ко граду.
Сущии же во граде царь, и царица, и патриарх Анастасий со освященным собором и множеством народа, мужей, и жен, и детей, постом и бдением смирившеся, обхождаху святыя церкви, молебная совершающи.
Потом царь непрестанно ездяше около града, укрепляющи стратигов, и воинов, и прочий народ, да не ослабевают противлением на враги, упование возлагающи на Бога.
И повеле велможам и начальником разделити воином градския стены, и стрелницы, и врата; и на местех, отнюду же чаяху приступу, поставити пушки, и пищали, и колоколы собрания ради воинов. И заповеда им, да кийждо от них хранит свою отделенную часть стен и биются с турки, а из града да не исходят.
Стены же убо градския красотою и высотою аще и по вселенней славни бяху, но нерадением греческих началников промысла и покрова пусты суще, зело обетшаша и ослабеша. Егда же отвсюду турки обседоша град и вся яже на разорение града уготоваша, умыслиша сотворити явный приступ ко граду.
И месяца февруариа в 14 день заповедаша нечестивый пост всему воинству, и быша посту их днем точию, а в нощи питахуся, и пироваху, и друг друга объемлюще целовахуся, яко бы к тому не имуще надежды видетися.
Потом начаша ратовати град ото всех стран и бияхуся со гражданы чрез тринадесять дней непрестанно, не дающе им ни мало починути, и уготовляхуся к приступу. Граждане же крепко бияхуся с турки, кийждо своего отделеннаго места блюдущи.
В четвертый же надесять день после начала брани и по скверном посте их, еже имать быти февруария в 28 день, прежде зари еще, паки сотвориша скверную свою молитву, начаша в различныя ратныя трубы трубити и литавры бити.
И прикативши пушки и пищали многи, начаша бити по граду, такожде стреляти из ручниц и из луков тмочисленных, яко граждане от безчисленнаго их стреляния не можаху на стенах стояти и укрывшеся ожидаху оных на стены восхождения; инии же противо стреляху ис пушек и из пищалей и многих турков побиваху.
Егда же нечестивии всех людей сбиша со стен, тогда абие воскричавше, все воинство вкупе ото всех стран нападоша на град кричаще и вопиюще, овии с лествицами и турами, инии же со огни различными и прочими стенобитными многими устроении и хитростьми с великим дерзновением приидоша, мнящи внезапу похитити град. Градстии же воини воставше текоша на стены, кийждо на свое место, вопиющи и кричащи на турков, биющися с ними крепко.
Царь же объезжаше по всему граду, понуждаше и увещеваше воинов и народ и обещавая им помощь Божию; и повеле в колокола звонити на собрание людем по всему граду. Турки же, яко услышаша велий звон, подобящися тому, возглашаху во многия трубы и прочая тмочисленная бранная орудия. И бысть тогда велия и преужасная брань, яко от пушечнаго стреляния, и пищалных гласов, и звуку звоннаго, и от трескоты всякаго оружия от обоих стран бе слышати паче громов многих.
Такожде от гласов, и вопля человеческаго, и слезнаго рыдания жен и детей градских мнетися и земли колебатися тогда, и не бе слышати, еже друг ко другу глаголаше. От множества же огней и стреляния пушек и пищалей от обоих стран дымное курение сгустившися покры град и все воинство, яко не мощно бе видети, кто с ким брань имяше; и от дыму того мнози задыхахуся напрасно падающе умираху. И сечахуся на всех странах града, за руки емлющися.
И пребысть таковая премрачная сеча чрез весь день, донеле же нощная тма раздели воинства и прекрати сечу. И тако турки отъидоша от града во станы своя, оставлыпи мертвых своих. Градстии же людие от великаго утомления падоша яко мертвы на землю, егда токмо едини стражи осташася на стенах.
Наутрие же повеле царь собрати мертвых своих и погребсти их. Бяше же число избиенных – единых греков славных и знаменитых 1740 мужей, а немец и армен да седмисот мужей.
Потом царь з боляры поиде по стенам града, хотя видети ратных своих, и хождаше смотряющи их, от них же ни гласа, ни послушания – вси бо от великаго труда яко мертвы спаша.
Позревши же на страну противных за град, видеша полны рвы трупов турецких, такожде в потоках
