Шрифт:
Закладка:
Что-то придумывали японцы, что-то изобретали индусы. В прессу уже просочились сведения о космическом госте, но маститые профессора дали дружный отпор журналистам. Несколько дней выиграно, однако перед смертью не надышишься.
Вдруг на дороге, чуть дальше места, где пропали танк с грузовиком, появился человек на четвереньках. Он немного постоял так и рухнул в пыль.
— Бригада, бригада! — заорал в микрофон Корнейчук.
Лёнечка продрался сквозь кусты и первым оказался возле тела.
— Это дядя Саша! Он живой!
Корнейчук не мог бежать. Он уже не умел бегать. И лезть на косогор ему тоже не следовало — сейчас он чувствовал, что без посторонней помощи не спустится.
А Лёнечка, насмотревшись на работу медиков, расстегнул Алексееву ворот комбинезона, стянул с него шлем и, присев на корточки, деловито искал пульс.
* * *
9 июня 2013 года
— Они нашлись? — спросил Алексеев. Наверное, в сотый раз.
— Они найдутся, — на пределе убедительности отвечал Корнейчук.
— Ну что ты, в самом деле? Попали в какую-нибудь глухомань, которую телесеть не покрывает, не могут к нам прозвониться, — успокаивала Наташа. — Лежи, лежи…
— Их надо искать!
— Их ищут. Мне каждый час докладывают.
Корнейчук за свою долгую жизнь не раз и не два видел смерть подчиненных. Что делать — есть ситуации, когда должен умереть один, иначе не спасется тысяча. Военным людям понимание этой истины дается смолоду. А насколько знал Корнейчук, Алексеев даже в армии не служил, что-то у него было с позвоночником. Пропали пятеро — три «исчезальщика», водитель танка Гена и водитель грузовика Виктор. И Корнейчук за эти сутки уже наизусть выучил историю, как Сева Мартынов и Влад Гончаренко, словно сговорившись, стали выпроваживать Алексеева через нижний люк танка.
— Я убью этого сукина сына, — сказал Алексеев. — Что за чушь он им внушил?! Это был не транс, транс я знаю, это было другое! Они действовали как зомби! Они были запрограммированы на смерть!
И это Корнейчук тоже слышал. Когда Алексеев, придя в себя, рассказал, что его просто выпихнули из танка, Корнейчук первым делом вызвал к себе гипнотизера. Шварц только руками разводил — он готовил ребят к эксперименту как обычно.
— И они вели себя как обычно?
Испуганный гипнотизер божился, что точно так же сперва друг над дружкой подшучивали, потом обретали особое состояние духа — жизнерадостно-отрешенное. Он не сразу сказал, что Влад перед сеансом долго рассматривал в коммуникаторе фотографии маленькой дочки.
Похоже, догадка подтвердилась — до сих пор эксперименты были для взрослых и благополучных мужчин игрой, вроде сафари за государственный счет. Сейчас они только начали осознавать, какая опасность грозит им и их близким. А понять эту опасность в полной мере мог только сам Корнейчук. То, что где-нибудь в тихих местах приземлятся десантные катера, — это еще полбеды. Слишком скоро распространяется информация на планете Земля. Сразу вспыхнет паника на мировых биржах, рухнут все твердые валюты, взлетят цены, и люди начнут терять человеческий облик, бросятся на штурм оптовых складов, станут за любые деньги запасаться оружием.
Корнейчук чувствовал настроение пропавших ребят — созвучное своему собственному. Он понимал, что иначе эксперимент завершился бы обычной полуудачей — где-то часа два проболтавшись, танк и грузовик возникли бы километрах в пяти-шести от старта, как оно обычно и происходило. Следовало бы радоваться тому, что удалось затащить в пространственный туннель карьерный грузовик, но депрессия Алексеева оказалась заразна.
К тому же пропали сразу трое «исчезальщиков». Значит, остальных следовало беречь.
— Пока ты не выздоровеешь, эксперименты отменяются, — сказал Корнейчук Алексееву. — Может, к тебе кого-нибудь позвать?
— Позовите Диму, — попросила Наташа.
Дима Веревкин, с которого началась вся эта история, своим суровым видом действовал на Алексеева как-то завораживающе — невольно вселял в душу уверенность и стойкость.
— Хорошо, Наташа.
Корнейчук вышел из домика медпункта. У дверей собрались почти все — «исчезальщики», водители, повара, обслуживающий персонал, специалисты. Сказать им было нечего — прошло более суток, надежды на возвращение танка и грузовика почти не осталось.
Стараясь держаться прямо и выступать, как манекенщица, Корнейчук молча прошел через толпу. Он знал — его невзлюбили. И за то, что сказал правду — тоже. Без правды всем жилось куда лучше.
Один только Лёнечка Курчик пошел за ним следом.
Корнейчук принялся составлять в уме текст рапорта. Он еще не знал, можно ли считать эксперимент успешным, но рапорт был ему сейчас необходим — когда пишешь такие тексты, невольно чуточку приукрашиваешь действительность, и от этого может полегчать на душе.
— Чего тебе, Лёня? — спросил он забежавшего вперед мальчика.
— Вы, Денис Николаевич, не расстраивайтесь, им там не страшно.
— А как им там?
— Никак. Они там сидят, разговаривают. Я однажды в магазин за тетрадками шел. Думал про игрушку, знаете, у меня в компе такая стратегия — «Мир Тесея», и классно так думалось! А потом оказалось — меня шесть часов не было. Им там хорошо, честное слово! Сидят, разговаривают, чай пьют…
— Какой чай?
— Они же с собой термос взяли.
Корнейчук похлопал Лёнечку по плечу — дважды, уважительно. Обычно он не нуждался в помощи и всегда это показывал, но помощь от ребенка — другое дело. Они, видите ли, пьют чай. И будут пить его вечно. Столетия полетят автоматной очередью, а трое «исчезальщиков» и двое водителей преспокойно допьют термос и тогда только соберутся возвращаться — это, кстати, не самый скверный вариант… надо будет преподнести его Алексееву, чтобы не страдал…
Подал голос коммуникатор.
Корнейчук ввел дополнительный код, прогнал сводку через дешифратор и получил такую новость: от громадины отделился один из шестнадцати катеров. Судя по всему, собирается вписаться в околоземную орбиту. То есть наступление началось.
Следующее сообщение адресовалось ему лично. Корнейчуку предлагали свернуть эксперименты и возвращаться в столицу. Он так и не понял зачем. Что мог он там сделать в обстановке зарождающейся и набирающей силу паники? Встать в строй спецназа, охраняющего госучреждения?
Толку-то! Гости, которые путешествуют на таком транспорте и используют такое горючее, оружие имеют соответствующее. И если это газ, мгновенно убивающий все на Земле, что дышит кислородом, — то человечеству, считай, крупно повезло. Хоть мучиться не будет.
* * *
Дима Веревкин и Андрей Ермолин сидели на задворках полигонного городка, приспособив пустой ящик вместо стола, и медленно пили пиво.
— А твои где живут? — спросил Дима.
— Мои
