Просто медленно следую к нему и зависаю в метре, глядя на него расстроенным взглядом.

— Я ищу своего друга… — на пальцах объясняю. Он же молчит…

Показываю на реку.

— Он утонул…Плавал…В реке… — повторяю снова, на что он начинает жестами мне что-то показывать. И тут до меня доходит, что он глухонемой. А я знаю некоторые жесты от Анны. Мы ведь часто болтаем. И я уже кое-что запомнила.

«Я взял телефон не просто так», — показывает он мне, вызвав растерянность, а потом вынимает из-под толстовки до боли знакомую мне вещь, болтающуюся на цепочке. О боже…

Только мятую. Почти выломанную.

И я тут же съезжаю на брусчатку, становясь на колени и роняя голову в пол. Плачу. Надсадно дико реву, понимая, что он снял её с мёртвого тела. Боже, как же больно…Господи, дай сил, не бей так сильно!

Не так сразу…

Оглушительно и громогласно, словно молнией прямо в сердце. Бедный мой малыш…Сколько же он терпит, пока во мне…Прости меня, Ярик…

Я невозможная глупая дура! Правильно сказала ведунья — я дурная. От меня ничего хорошего не жди…

Но мальчишка вдруг отдёргивает меня за плечо, и я поднимаю на него заплаканные покрасневшие глаза.

«Идём со мной», — зазывает он меня, делая рукой круговое движение. — «Идём. Идём».

Кое-как овладеваю ногами и встаю, отряхиваясь от пыли. Вытираю со щек горькие слёзы. Всё ещё реву. Сил нет, чтобы заставить себя дышать и успокоиться хотя бы немного. Но этот парнишка такой настойчивый. Тянет меня и тянет прямо через толпу людей, а потом мы с ним оказываемся возле какого-то таксиста, с которым он обменивается жестами. Мужчина смотрит на меня, а я на него. Выглядит он не очень-то дружелюбно, но я отчего-то готова следовать куда скажут.

— Заплатишь? — спрашивает таксист с характерным акцентом, и я судорожно киваю. И тогда мы оба залезаем на заднее сиденье его машины.

Мальчик больше ничего не показывает, только выглядывает в окно, а я прошу его дать ещё раз посмотреть медальон. И тогда он просто снимает его, передав мне в руки.

Тереблю его пальцами…

Половины просто нет…Будто её оторвало. Как это случилось, чёрт возьми? Его куда-то занесло? В какую-то мясорубку? Как так вышло?

Слёзы не унимаются.

«Ты ведь должен был его защищать!!!». Дурацкий…дурацкий оберег. И нихрена я не ведьма. Я просто дура.

Сжимаю его в руке и понимаю, что мы останавливаемся возле каких-то реальных трущоб. Будет прекрасно, если меня здесь изобьют, отберут все деньги и просто бросят умирать. Ведь мне всегда везло на подобные вещи. А Глеб вытаскивал, словно это его прямое предназначение — спасать мою задницу.

Но как только расплачиваюсь, успокаиваюсь. Никто, вроде как, не хочет причинять мне зла.

— Что мы тут делаем? — спрашиваю мальчика, на что он маячит мне.

«Больница».

Осматриваюсь. Не вижу здесь никаких приличных зданий, но когда он бежит вдоль каких-то руин, я следую за ним, и, наконец, мы оба выбегаем к одноэтажному простому обшарпанному корпусу с крестом.

Действительно больница…

Боже…

Просто иду туда. На дрожащих двоих иду, сжимая кулаки от страха и неведения.

Мальчишка вбегает на крыльцо, где на входе его встречает молодая девушка в медицинском халате.

Он очень быстро ей что-то показывает, объясняет, а она вдруг смотрит на меня растерянным и тревожным взглядом.

— Я ищу своего мужа, — вторю на словацком. Она тут же замирает и кивает. Потом что-то ещё бормочет мальчику, и он немного отходит назад.

А девушка упорно ведёт меня куда-то внутрь здания…

— За мной…

Длинный коридор, много людей, все перебинтованные, еле живые, на ногах-то не стоят. Видимо, это какая-то местная больница для бедных или что-то такое…

Она очень эмоционально что-то говорит, но я не понимаю ни слова, потому что быстро и с акцентом, а вот когда дверь в одну из палат открывается, я вдруг понимаю, что передо мной лежит Глеб…

Глеб…Боже, это реально Глеб…

Бросаюсь к нему, хотя он подключен к системе жизнеобеспечения. Стараюсь не задевать провода, чувствую, что его кожа холоднее моей. Чёрт…Она всегда как пламя, а тут…

— Почему он не реагирует??? Он без сознания? До сих пор?! Что произошло?! — кричу как ненормальная, словно задыхаюсь, когда ощупываю его.

Мой Ад не может быть таким холодным…

Мой Ад должен гореть со мной…

Девушка достаёт телефон и открывает там переводчик.

Пишет мне.

«Парня выловили рыбаки месяц назад. Он находится в коме. Без документов. Было сломано одно ребро. Пулевое ранение, которое чудом прилетело в титановый сплав у него на теле. Он замедлил энергию и силу пули, и в результате только часть раздробленного титана въелась в кожу, спасая основные ткани».

— О, боже… Месяц в коме? Он месяц в коме?!

«Да, но показатели в норме. Возможно, ему нужно лучшее обследование, а без документов и без денег у нас этого не добиться. Парня и так называют здесь счастливчиком. Потому что…Это просто чудо, что его сердце ещё бьётся».

Плачу. Не могу остановиться…Захлёбываясь слезами, понимаю, что я счастлива…Чёрт, я счастлива, что держу его за руку.

Он ведь жив…Всё равно жив…

И всё, что снилось мне — правда. «Ни жив, ни мёртв»…Он просто спит…

«Разбуди меня…»

— Любовь моя…Вернись ко мне… Глеб…Вернись тебя, прошу…Боже, я заберу тебя отсюда…Заберу…Мы всё сделаем, чтобы ты очнулся. Всё, слышишь?! — целую его холодные щёки, роняя на них слёзы. Маячу руками мальчику.

Прошу, чтобы мне дали мой телефон и в срочном порядке набираю номер Руса… Достаю из кармана все деньги. Всё им отдаю. Всё, до последнего сраного евро. Я им все богатства отдам, всё золото мира…За то, что он жив…За то, что он здесь. Со мной…

Я сама весь мир к твоим ногам положу, родной. Всё тебе отдам,