Шереметева выслушала меня внимательно, и на ее лице промелькнула едва заметная тень одобрения. Она кивнула.

— Хорошо. Продолжаем, — подытожила она и повернулась к Сумарокову. — Делайте все необходимое. Николаев, будьте осторожны.

Она развернулась на каблуках и покинула кабинет так же внезапно, как и появилась. В комнате повисла тишина. Лев сидел, подавленный и потрясенный.

— Это же все секретно, да? Что теперь со мной будет? Вы тоже поставите на мне эксперимент?

Я не выдержал и устало усмехнулся. Ну и испугался, бедолага. А нечего совать нос, куда не звали.

Сумароков все это время внимательно наблюдал за моим товарищем.

— Теперь, Львов, когда вы знаете о том, что здесь происходит, я считаю необходимым включить вас в работу напрямую. Мне нужен человек, который будет у меня на виду и сможет оказать дополнительную помощь в контроле над ситуацией. Кроме того, у вас, лев Львович, есть немалый магический потенциал, что делает его отличным кандидатом для ассистирования в лазарете.

Лев вздрогнул под его пристальным взглядом, но быстро взял себя в руки. Похоже, он был одновременно напуган и… взволнован? Да, несмотря на страх, в его глазах мелькнуло что-то вроде любопытства.

— Ты понимаешь, что это значит? — сказал я ему. — Ты будешь работать под личным контролем главы медслужбы и отвечать перед ним за каждое свое действие.

Лев нервно проглотил слюну и кивнул.

— Понимаю, — его голос дрогнул, но он продолжил. — Я готов. Если это поможет Леше и Андрею… Да и какой у меня теперь выбор?

И правда. Либо так, либо скоро найдется какой-нибудь специалист психических манипуляций и немного подправит ему мозги. Но к такому методу прибегать не любили — слишком высоки риски. Психомагия — самая опасная область манипуляций.

Сумароков кивнул.

— Хорошо, Лев Львович. Но я должен предупредить вас, что все — совершенно все, что связано с данным экспериментом, должно пока что оставаться в строжайшей тайне. Все, что происходит здесь, остается между теми, кто уже посвящен. Даже обсуждать с Николаевым, когда вас не видят или не слышат, не рекомендуется. Вы должны быть предельно осторожны. Это не обсуждается.

Лев замер, его взгляд метнулся ко мне. Мне даже стало немного жаль его в этот момент — наверняка он впервые оказался в такой ситуации.

— Я… обещаю, — произнес Лев, наконец. — Никому не скажу. Слово дворянина.

— Значит, решено, — произнес Сумароков, обращаясь к Льву. — Теперь все свободное время вы будете работать со мной. У вас будут свои задачи и обязанности.

Лев кивнул, опустив взгляд.

— Да, ваше высокоблагородие, — тихо ответил он.

* * *

Мы с Катериной и Эристовым сидели в одном из учебных залов главного корпуса. Длинные столы были завалены учебниками, тетрадями и справочниками. Мы старательно вчитывались в учебные материалы, пытаясь выполнить домашнее задание по магическим формулам. Катерина что-то записывала в блокнот, изредка сверяясь с книгой, а Эристов перелистывал страницы, тихо бормоча что-то себе под нос.

— А я вас обыскался!

Неожиданно возле нас возник Феликс Юсупов. Он бросил свой портфель на стол и без приглашения сел рядом — довольный, как кот, наевшийся сметаны. Катерина взглянула на него с легким раздражением — она не любила, когда ее отвлекали от работы, — но ничего не сказала.

— У меня новости, — тихо начал Феликс, озираясь по сторонам, словно опасаясь, что кто-то его подслушает. — Я кое-что выяснил.

— Надеюсь, полный список всех спецкурсов и факультативов? — спросил я, отложив карандаш.

Феликс усмехнулся и, потянувшись к своему портфелю, достал оттуда листок бумаги.

— Старый добрый метод стимуляции в виде небольшого денежного подарка творит чудеса, — произнес он, заметно довольный собой. — Охранник, который сидел в холле в тот злополучный день, когда появилась эта надпись… Угадайте, что?

— Что? — Катерина наклонилась к нему, не скрывая интереса.

— Он покинул свой пост на пять минут, — сказал Феликс, разглядывая наши лица, ожидая реакции. — Его вызвали по некому срочному вопросу. Но оказалось, что вызов был ложным. Охранник вернулся злым и растерянным. А надпись на стендах появилась как раз в это время.

Я нахмурился, обдумывая его слова. Это многое объясняло, но все же не давало ответа на главный вопрос.

— Кто его вызвал? — спросил Эристов, позабыв о книге.

— Вот это самое интересное, — Феликс подался вперед, понизив голос. — Люди куратора Ланского были настолько любезны, что поделились информацией. Точнее, я удачно подслушал… Я выяснил, откуда прошел звонок. Судя по данным с телефонного коммутатора, вызов был из Восточной кордегардии.

— Это… женский корпус, — тихо произнесла Катерина, обменявшись со мной быстрым взглядом. Она выглядела так, будто не верила услышанному.

— Именно, — подтвердил Феликс, сложив руки на груди и оглянувшись по сторонам. — Женский корпус.

— У тебя есть предположения? — я смотрел прямо на Феликса.

Он покачал головой.

— Пока что нет. Но мы с вами понимаем, что в женском корпусе тоже есть те, кто… скажем так, не в восторге от твоей кандидатуры, Алексей.

Катерина помрачнела.

— Это обвинение всего женского личного состава, — тихо сказала она. — Есть ли у нас конкретные улики?

Феликс развел руками.

— Улик — нет. Но это зацепка. Если узнаем, кто из девушек не был в своих комнатах в тот момент, возможно, выйдем на след. Или, быть может, кого-то видели возле телефона. Полагаю, у вас все так же, как и у нас — аппараты стоят только на постах и в кабинетах руководства.

— Да, все так, — кивнула Кати.

Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Это все усложняло. В своей казарме мы могли бы перевернуть все вверх дном, но в женскую если и удастся пробраться, то лишь тайком.

— Нельзя пороть горячку, — сказал я наконец. — Нужно больше информации.

Феликс вздохнул, скрестив руки на груди.

— Поэтому я и сообщил вам это, — сказал он серьезно. — Теперь надо понять, что делать дальше.

Катерина сидела в глубокой задумчивости, рассеянно разглядывая свои записи. Её обычная невозмутимость пошатнулась, что говорило о серьёзности ситуации. Она аккуратно убрала книгу в сторону и посмотрела на меня.

— Очевидное предложение, — медленно сказала она. — Я попробую выяснить, кто из девушек имел доступ к телефону в то утро. Мне проще всего. Но если кто-то решился на подобное, значит, они