Не лежи, Гончар! Вставай! Все живы, целы, надо действовать. Вставай!

— Ух, — я отжался, поднялся на ладонях. Залез в кошель, вытянул, наконец, своё кельт-тесло.

Массивная ручка плотницкой тяпки легла в рукоять, придавая больше уверенности. Покрутив головой, я огляделся.

Природная пещера, стены и потолок утыканы светящимися кристаллами. Излучают слабый свет, переливаясь радужными пятнами, будто бензин.

Впереди, в центре комнаты, портал. Это может быть только он — ровный круглый постамент, а вокруг в качестве столбов невысокие статуи гномов. Все они держат в руках кто кружку, кто бутылку, а кто и целый бочонок вливает в горло.

Обернувшись, я наконец увидел, что на косяке проёма, в который мы влетели, висит массивная дверь. Створка была толщиной сантиметров десять, не меньше.

Из коридора донеслось:

— Охренели, в печень стружку, задолбали вы с кольцом!!! — старик-гном, кажется, разозлился уже не на шутку.

Ёжик Биби, кажется, уже терял способность собираться. Зелье Кента постепенно ослабевало.

— О-ох! — я подскочил к створке, упёрся.

Тяжёлая, мать её за ногу! Ну же!

Ноги забуксовали, мышцы завыли от непомерных издевательств. Есть, сдвинулась.

Тут же рядом в ухо ударил рык, когтистые лапы бухнули по створке — Лана встала на задние лапы, помогая мне.

— Я бард, — захрипел Толя, который тоже подполз и пытался помочь, подпирая внизу доски лбом. Помятый бубен он так и не выпускал из рук, позвякивая в такт нашим стонам.

Наконец, дверь гулко вошла в косяк, и я, нащупав толстенный железный засов, с криком вогнал его в паз.

— О-о-о, — я сполз спиной по дубовым доскам, — Да это похлеще, чем у орков.

Гном, которого взрывы Бибиного ежа не могли пробить, внушал настоящий страх. Я прекрасно помнил, как ёжик разворотил бугая из Забвения в саду Баттонскилла. А этому бородачу в переднике хоть бы хны.

БА-А-АМ!

По черепушке прилетело, когда в дверь с той стороны шарахнули словно тараном. Меня откинуло вперёд, к лежащим без сознания Боре и Биби. Вся комната наполнилась звёздами, звоном, и жалобным рыком Блонди.

— Задолбали, стружку в печень! Дайте треснуть же кольцо! — послышалось из-за двери.

И новый удар по доскам, они жалобно заскрипели, створка заметно выгнулась. Но держит, ядрён батон, она всё же держит.

— Георгий, — рядом протянулась слабая рука Лекаря, у него из ушей полилась кровь.

Барду, с его отменным слухом, повезло меньше всех. Его прямо контузило от удара, и я, недолго думая, залез в кошель. Всё, пора дальше двигаться, дверь долго не выдержит.

Я вытянул зелье здоровья, в свете пещеры его было хорошо видно. Подхватил вялую голову Толи, и влил ему в горло. Тот закашлялся, а я уже подполз к Биби, без особых церемоний разомкнул ей зубы, и влил следующее зелье.

— Ой, Гера, — Биби сразу же распахнула глаза, — Что случилось?

БАМ!

Удар по двери округлил глаза рыжей Манюровой, и я сразу сунул рогатку ей в руки:

— Держи! И ёжику своему спасибо!

— Ёжику? — Биби непонимающе закрутила головой, потом уставилась но свою рогатку.

Я, шаря рукой в поисках ещё одного зелья, растерянно посмотрел на Бобра. Этому хоть пятнадцать банок вливай, при его комплекции нубские составы как… кхм… мёртвому припарка.

— А-а-а!!! — тут Боря сам распахнул глаза и вскочил, взвившись с пола в одном движении, — Где, ядрён батон?! Иди сюда, Кольцехрустый!

Он закружился, сжимая кулаками воздух, и ошалело осматривая пещеру.

— Боря, Боря, — я заорал, замахал руками.

— А? — он уставился на меня, пытаясь сфокусироваться, — Мы где?

Я вытянул из кошеля шипастую булаву, сунул ему в руки:

— На.

— Я… — голос у Бобра упал, — …опять отключился?

— И я спешу добавить, — пробурчал окрепший Лекарь, — что это не в перв…

— Ты крут, Боря, — выпалил я, перебив Толю, — Оттанковал, что надо, весь урон на себя принял.

— А? — он растерянно уставился за свою булаву, — Что?

— Да уж, принял, — вздохнул Лекарь, с грустью глядя на свой вывернутый бубен.

БАМ!

Косяки вокруг дубовой двери надорвались, вывернулись щепками вперёд.

— Дайте ж треснуть… Эй, да как же так?! — что-то удивило гнома с той стороны.

Мы разом повернулись к двери. Ещё одного удара она не выдержит.

— Опять… — обречённо пробурчал наш преследователь.

БА-БАХ!

Дверь жалобно скрипнула, ещё больше выехав из стены вместе с косяком, засов заметно выгнулся.

— Ёжик, — улыбнулась Биби.

Я, лихорадочно пытаясь сообразить, вытянул деревянный кулончик, и заёрзал взглядом по пещере. Позвать, позвать…

Мой взломщик вдруг кольнул, показал куда-то в сторону статуй. Я, повинуясь порыву, подошёл.

Один из каменных гномов, держа в руке бутылку, с улыбкой протягивал другую ладонь. На раскрытой лапище размером с лопату скульптор старательно выбил несколько грошей. Такие же монетки, с бородатыми гномиками на фоне солнышка.

Вот только одной монетки не хватало, на её месте в ладони был вырезан круглый паз.

Задержав дыхание, я вложил кругляшок. Он притянулся словно магнитом, тут же сработал мой «разбойник» и я на автомате двинул пальцами, чуть довернув монетку.

— Щебень-гребень, — голос Молчаря шарахнул так, что я отпрянул от портала, — Известь вы гашёная, зачем Эола разбудили?!

— Кого? — растерянно вырвалось у нас.

Мы сгрудились перед порталом, с которого, по-хозяйски отряхивая ладони, спрыгнул Молчарь. Он оценивающе посмотрел на едва не выпавшую створку, покачал головой, цыкнул:

— Опять новую ставить.

— Это кто, ядрён батон? — Бобр чуть не сорвался на крик, указывая булавой на дверь, — Что за Тор недоделанный?

— Это ты штольня недоделанная, щебень-гребень, — буркнул Молчарь, — А это Эол Брок, великий кузнец, который Кольцетрескому топор выковал.

Мы вытаращили глаза, чуть не присев. Враг, спрятавшийся за дверью, вдруг стал в десятки раз опаснее.

— Но… как же… спешу заметить… — Лекарь только мямлил, — Тысячи лет, и всё такое.

— Точно, братан, и я про то же.

— Да не сам же Брок, ну жила вы тупиковая, — гном засмеялся, — Дух Эола вселился в нашего Гвоздаря, беднягу. Давно это было, а он до сих пор всё кольцами бредит.

Молчарь, сложив руки на груди, покивал своим мыслям, потом бросил весёлый взгляд на Биби: