ожидание. Они были здоровы, бабы у них были плодовиты, и на дворах «ожидателей августа» всегда было много ребятни, чистой и ухоженной по сравнению с обычной ребятней в русских деревнях. «Ожидатели августа» обретали популярность, у них становилось все больше и больше последователей, хотя никакой пропаганды они не разворачивали, слов впустую не кидали.

Как и к войне, к революции ожидатели отнеслись с видимым безразличием. Так как они не противились установлению власти Советов, то и власть Советов их поначалу не трогала. Так продолжалось до мая 1918 года, до мятежа чехословацкого корпуса и начала Гражданской войны. Чехи лояльно относились к «ожидателям августа», и не только старались не трогать их селения, но, как ни странно, даже пополнили их ряды: видно, обмолвка Павла Эмильевича о необычности отзвуков гуситства в видениях Авдотьи Матвеевой была справедлива. Мягкие, трогательные рассказы о Мадоненке и Джезуатке, зафиксированные в отчетах по делу «ожидателей августа» конца двадцатых годов, что до сих пор хранятся в архивах КГБ, имеют явно чешское происхождение. В начале зимы 1918-го Авдотья Матвеева умерла от тифа в возрасте двадцати одного года. Она была похоронена на кладбище Успенской церкви села Паводь.

Колчак, в отличие от чехов, к «ожидателям августа» отнесся жестоко. Он пытался их завербовать в свои части, но, натолкнувшись на молчаливое, но решительное сопротивление, повелел с ними разобраться. Многие поселения и дворы были разграблены и сожжены, мужики расстреляны, бабы и дети изнасилованы. Оставшиеся в живых собирались на обгорелых развалинах, снова продолжали жить и работать, даже бабы и малые ребята. Несколько поселений, однако, остались нетронутыми в силу их отдаленности, оттуда оставшиеся в живых получали помощь.

Советская власть попервоначалу оказалась более лояльной к «ожидателям августа», чем Колчак. Впрочем, осталось их не так уж и много, и они по-прежнему все были молчаливы, упорны, хотя уже и не так зажиточны и чисты. В двадцатые даже началось какое-то движение организации «августовских» колхозов, быстро, однако, прекращенное. Оно продлилось года два-три, но эти колхозы быстро стали богатеть, оставаясь замкнутыми и молчаливыми, а в красных углах изб висели не портреты Ленина и Сталина, а образы Богоматери, Мадоненки. С августовскими колхозами быстро разобрались, августовцы были раскулачены, оставшиеся в живых мужики расстреляны, бабы сосланы в лагеря, дети или попали в сиротские дома, отправленные туда на перевоспитание, или стали беспризорниками. Так, например, на Соловки был отправлен целый эшелон детей «ожидателей августа», где они по большей части и перемерли. Заключенные рассказывали, что эти дети держались замкнуто, но дружно, старались помогать друг другу, старшие всем делились с младшими и всячески им помогали, пока их не разлучали, а по ночам эти дети все о чем-то перешептывались. Церковь и кладбище в селе Паводь были снесены, так что и следа от могилы Авдотьи Матвеевой не осталось. К середине тридцатых с августовской заразой было покончено.

Ничего от «ожидателей августа» не осталось, кроме заметки в «Молви», двух тетрадок в коленкоровых переплетах Павла Эмильевича да кратких отчетов в архивах КГБ. Но полностью ли с ними покончено? Многие дети августовцев перемерли, но не все. Не все мужики были расстреляны, да и кое-кто из баб в лагерях выжил. Смутные слухи о явлении Божьей Матери на Дворцовой площади как-то все время ползали по СССР. Более того, были безумцы, которые с карандашом в руках устанавливали дату прихода Марии, предсказанную Авдотьей Матвеевой. У них как-то получалось, что если в 1909-м Авдотья предсказала явление Богоматери 15 августа 2009 года по календарю старого стиля, то, соответственно, по новому оно должно произойти не 28-го, в день Успения, а 2-го, в день Ильи Пророка, так как именно 2-е соответствует 15 августа 2009-го по старому. Сложнейшие выкладки, совершенно бредовые.

Тем не менее поклонников явления Второго августа в России насчитывается значительное количество. Они готовятся собраться на Дворцовой площади, молчать и ждать. Что там будет, как разберутся поклонники Второго августа с поклонниками Мадонны и охраной, будет ли выяснять отношения Богоматерь с Мадонной, или она в Мадонне реинкарнируется и воплотится, или, может быть, Богоматерь, чтобы с Мадонной не связываться, перенесет свое явление со 2 августа на 15-е, или на 28-е, покажет время.

Милый Августин

Разговоры богов

В одной французской поэме XIV века жизнь человеческая уподоблена течению года и подразделена на двенадцать частей, соответствующих двенадцати месяцам. Каждому месяцу дано шесть лет, и на август падает возраст человека от сорока двух до сорока восьми лет. Про этот месяц сказано:

«В августе время жать и собирать урожай. Человек, ничего не добившийся в сорок восемь, уже ни на что не может рассчитывать. Август – жаркая пора, время, когда созревают плоды в садах и наливаются колосья. Этим месяцем заканчивается лето и человеческая зрелость, и тот, кто жил достойно, в августе готовится к подсчету».

Эта поэма вошла в различные сборники XV–XVI веков и была хорошо известна образованным людям. Двенадцать месяцев – одна из самых популярных тем в иконографии западноевропейского искусства, хотя сравнение двенадцати месяцев с двенадцатью стадиями человеческой жизни встречается довольно редко. Тем не менее в средневековых соборах Фландрии и северной Франции можно увидеть витражи, в которые вставлены медальоны с изображениями, уподобляющими год жизненному пути человека. Август на них предстает в виде благообразного крепкого мужчины, наблюдающего, как в амбар складывают мешки с зерном. Вдали – желтеющие поля, жнецы и косцы, а по кругу, обрамляя всю сцену, идет надпись: «В сорок восемь человек подсчитывает то, что нажил».

Одна поздняя голландская гравюра анонимного автора XVII века – очень редкая, чуть ли не единственный ее экземпляр хранится в гравюрном кабинете Риксмузеума в Амстердаме, – называется «Лестница человеческой жизни». Каждый из месяцев уподоблен художником определенной ступени. Начинается все с января и с младенца, лежащего в колыбели. Затем идет восхождение, достигающее апогея в июле, в возрасте тридцати шести – сорока двух. Июль изображен на самой верхней ступени, гордый, разодетый, в красном кафтане и синем плаще, в усах и в шляпе с пышным пером, при шпаге. Он единственный гордо и прямо смотрит на зрителя, увенчивая собой всю композицию. Потом же начинается нисхождение, и август – первый, кто делает шаг к концу. Хотя выглядит он еще очень прилично, даже пока не сутулится, бородатое лицо августа довольно грустно. Во всей его фигуре чувствуется робкая неустойчивость: одна нога зависла в воздухе, готовая переместиться на следующую ступень, с которой начинается осень. Сентябрь же уже обряжен в темные длинные одежды, оброс длинной бородой, октябрь