Женщина склонилась в поклонах, а я развернулся и отменив свой приказ, вернулся в лагерь.

— «Пара дней и правда ничего не решит, дам высказаться этой женщине, — решил я».

Вернувшись к себе, я попросил Иамунеджеха пристроить этот цыганский табор хоть как-то, пока я с ним разбираюсь, он поклонился и заверил, что обеспечит их охраной, продуктами, водой и кострами.

Закончив с наложницами, я отправился знакомиться с митаннийским принцем. Это было необязательно, но проявить ответное гостеприимство было хорошим тоном, поэтому я так и сделал, отправившись к трём колесницам, в которых под охраной своих воинов и большой группы сопровождения, меня дожидался подросток лет тринадцати, до белизны в пальцах, сжимавших поводья, которые держал в руках.

Увидев меня, все спустились с колесниц и упали на колени, он в том числе, хоть и явно через силу.

— Можете подняться, — разрешил я, осматривая его небольшое воинство, — рад познакомиться с сыном великого правителя Митанни.

Мой переводчик, тут же перевёл слова и дальше с принцем мы общались через него, парень не знал египетского.

— Принц Тушратта, Твоё величество, — представился он, — отец просил передать Его величеству, что выполнил пожелание Его величества Менхеперра и прислал со мной лучших коннозаводчиков Митанни.

Он показал рукой на тридцать человек за своей спиной, которые прибыли к нам вместе со своими семьями. Те, видя, что мой взгляд перевёлся на них, склонились ниже к земле.

— Принц может отправить воинов царя обратно, — распорядился я, — ему нечего опасаться рядом со мной.

Подросток побелел, но видя, что это была вовсе не просьба, отдал приказ и воины, его сопровождавшие поклонившись ему, убыли обратно в город. Этот парень мне начинал нравиться.

— Танини, — позвал я и моя тень вышла из-за спины.

— Мой царь, — поклонился он.

— Возьми над парнем шефство, — приказал я, — обучить языку, по возможности письменности.

Видя, что мой переводчик молчит, парню тихо на ухо мои слова перевёл один из его конюхов.

— Я воин, а не писарь! — парень не сдержался и сжал кулаки от злости.

— Да? — удивился я, — ну это легко проверить. Хопи, пусть нам принесут мои тренировочные мечи.

Бросившийся за ними его легионер вскоре принёс тяжёлые деревянные гладиусы, и передал один принцу, один мне.

— Щит? — спокойно обратился я к парню, забирая себе скутум Хопи и его шлем, который мне подходил.

Парень явно не был знаком с короткими гладиусами, поэтому дерзко ответил.

— Это оружие мне незнакомо, я хочу биться на своём.

— Ради всех богов, — я пожал плечами и парню тут же вручили небольшой овальный щит и копьё, с которого Хопи тут же срубил наконечник. Так сказать, во избежание несчастных случаев. Мы встали друг напротив друга, он с щитом и копьём смотрелся явно выигрышнее, чем я с огромным щитом и коротким мечом. Казалось, он быстрыми движениями лёгкого копья, быстро заколет меня.

Похоже так думал и он, поскольку парень весьма грамотно начал атаку, показывая мне направление удара в ноги, а сам бил в голову или наоборот. Град ударов сыпался на меня, но они все приходились либо в щит, либо в шлем, не нанося мне ни малейших повреждений. Дав ему несколько минут поразвлекаться, я приставными шагами, контролируя правильную стойку и чтобы он не ударил меня в незащищённую поножами ногу, пошёл к нему. Парню ничего не оставалось, как отступить, я надвигался на него как скала, а он, видя, что его удары не достают до меня, начал уставать и всё время отступать.

Очень скоро он стал выдыхаться, удары копья стали не столь стремительны, а щит раз за разом опускался, давая руке отдых. На этом я его и подловил, в один момент, когда он снова опустил щит, я несильно метнул в него деревянный меч, который попав ему в грудь, выбил из него дух и парень сложился на землю.

Отогнав бросившихся к нему конюхов, я послушал дыхание и проверив пульс, понял, что он просто без сознания. Холодная вода и положение тела набок, быстро привели его в чувство. Застонав от боли, принц схватился за грудь, где под одеждой уже расплывался огромный синяк. Видя, что с ним всё в порядке, я поднялся на ноги и спокойно заметил.

— Что же, в воины ты пока не годишься, так что побудешь писарем.

— Это был нечестный бой! У царя были лучше доспехи, чем у меня! — попытался возмутиться он.

На лицах моих легионеров, расплылись улыбки от его слов. А подошедшие центурионы и военачальники добродушно посмеивались и он это увидел.

— Боюсь принц, это не сильно помогло бы тебе, если бы Его величество Менхеперра тоже решил бы сражаться в полную силу, — сказал парню спокойно Ментуиуи, — а проиграв сильнейшему воину Египта, ты должен не искать этому оправдание, а становится сильнее.

Парень стал краснеть от стыда, его белое лицо стало розовым, а синие глаза яростно сверкнули. Но он всё же каким-то волевым усилием, чтобы не позориться дальше, поднялся с земли и кривясь от боли, поклонился мне, поблагодарив за бой.

— Если Его величество не против, — повернулся ко мне Ментуиуи, — я подтяну его воинские способности в перерывах между занятиями у Танини.

— Буду только благодарен, — кивком поблагодарил его я и завершил представление, вернув снаряжение Хопи.

Уходя, я краем зрения видел, как Ментуиуи стал распоряжаться, распределяя как принца, так и конюхов по местам в нашем обозе.

***

Несмотря на договорённости, я смог поговорить с той умной наложницей только когда мы подошли к городу Арвад и встали лагерем так, чтобы видеть его стены. У меня было стойкое желание наказать все три города, что не пустили меня к себе и ещё напоследок проучить номарха в Тире, раз уж с Митанни получилась такая неурядица.

Мастер Аменемхет так же как и я, жаждал проверить наши конструкции в деле, так что вместе с ним я был занят в основном этим, обсуждая порядок сборки и организации прикрытия для башен и тарана. Он затем рассказывал центурионам и военачальникам сильные и слабые стороны конструкций, а те внимательно слушали и задавали вопросы, поскольку я чётко обозначил цель нашей следующей осады.

— И да, — вспомнил я о ещё одном своём желании, — отныне пленных будем сортировать на три категории. Те, кто может за себя заплатить выкуп, ремесленников и их семьи и затем все остальные. Первые две категории не отдавать иудеям, а только третью, самую бесполезную для нас часть. Те, кто отдаст выкуп, мы отпускаем, а вот ремесленники отправятся на переселение. Мне