Стр. 8. Оглашение государственных тайн есть уголовно наказуемое деяние. Что именно следует понимать под государственной тайной, зависит от повеления короля о соблюдении служебных тайн.

Стр. 8. Почему придается такое большое значение тому, чтобы все стало известно «стране»? Если его королевское высочество соответственно своему долгу и убеждению высказывает свое мнение в conseil [совете], то этого достаточно для успокоения совести. Кронпринц не имеет официально отношения к государственным делам, и в его обязанности не входит высказывать публично свое мнение; лишь на том основании, что его королевское высочество присутствует на заседаниях conseil без права голоса, а следовательно, не имея возможности действенно возражать против его постановлений, ни один человек, хотя бы поверхностно знакомый с нашими государственными учреждениями, не сделает заключения, что его королевское высочество одобряет действия правительства.

Стр. 8. «Не казаться лучше»; ложность положения в том именно и заключается, что придают слишком много значения тому, чтобы «казаться». Важно, что ты есть и на что способен, а это лишь плод серьезного и вдумчивого труда.

Стр. 9. Участие его королевского высочества в conseils [советах] не есть «активное участие», и «голосования» кронпринца не имеют места.

Стр. 9. Сообщения «призванным» («berufne») (?)[35] лицам без соизволения его величества было бы уголовно наказуемым деянием. Право его высочества свободно высказывать свое мнение не ограничено; напротив, оно желательно, но только в conseil, где такие его высказывания только и могут иметь влияние на принимаемые решения. Желание «поставить страну в известность» о разногласии может иметь единственной целью удовлетворение собственного самолюбия и легко может привести к недовольству и неповиновению, а тем самым – подготовить путь революции.

Стр. 10. Его королевское высочество, без сомнения, затрудняет работу министров; их задачи были бы облегчены, если бы его королевское высочество не принимал участия в заседаниях. Но может ли его величество отказаться от своего долга и не делать все, что в силах человеческих, дабы кронпринц изучал дела и законы страны? Разве не было бы опаснейшим экспериментом держать будущего короля в стороне от государственных дел, в то время как благо миллионов заложено в том, чтобы он был с ними знаком? Его королевское высочество обнаруживает в настоящем memoire [записке] незнание того факта, что участие кронпринца в conseil никогда не было ответственным, но носило только информационный характер, и что от его королевского высочества никогда нельзя требовать votum [голосование]. Все его raisonnement [рассуждение] основано на незнании этого обстоятельства.

Если бы кронпринц был ближе знаком с государственными делами, то не могло бы случиться так, чтобы его королевское высочество угрожал королю в случае, если король не исполнит желания его высочества опубликованием прений в conseil, т. е. нарушением закона и прежде всего уголовного законодательства. И это через несколько недель после того, как его королевское высочество очень строго осудил опубликование его переписки с его величеством.

Стр. 11. Указанный упрек будет во всяком случае весьма понятен всему народу; никто не обвиняет его королевское высочество в подобных намерениях, но все же говорят, что другие, питающие такого рода намерения, надеются осуществить их при бессознательном содействии кронпринца и что инициаторы возмутительных покушений имеют сейчас, в большей степени, чем раньше, виды на перемену режима (Systemwechsel).

Стр. 12. Требование получать своевременно сведения о вопросах, которые будут обсуждаться на заседаниях, всегда признавалось обоснованным и исполнялось; часто высказывалось даже пожелание, чтобы его королевское высочество сам старался быть более, чем это было до сих пор возможно, аn courant [в курсе дел]. Для этого необходимо, чтобы местопребывание его королевского высочества всегда было известно и доступно, чтобы кронпринц, лично был доступен министрам и чтобы было обеспечено соблюдение тайны. Но особенно необходимо, чтобы советники‑докладчики (die Vortragenden Rathe), с которыми его королевское высочество только и должен был бы иметь право обсуждать подлежащие рассмотрению государственные дела, были бы не противниками, а друзьями правительства или хотя бы беспристрастно судили о положении и не состояли бы в близких отношениях с оппозицией в ландтаге и в прессе. Самый серьезный пункт – это соблюдение тайны, в особенности по отношению к иностранным державам, до тех пор, пока его королевское высочество и ее королевское высочество кронпринцесса не прониклись убеждением, что в царствующих домах ближайшие родственники не всегда являются соотечественниками, но в силу необходимости и по долгу своему представляют иные, а не прусские интересы. Тяжело, когда между матерью и дочерью, между братом и сестрой лежит государственная граница как линия разграничения интересов; но забвение этого обстоятельства всегда опасно для государства.

Стр. 12. «Последнее заседание совета» (3‑го) не было заседанием conseil, министры были просто приглашены к его величеству, о чем сами предварительно ничего не знали.

Стр. 13. Сообщение memoire [записки] министрам придало бы ему официальный характер, между тем как высказывания наследников престола сами по себе лишены такого характера.