Не считая предрассветного инцидента, второй день закончился в тишине и покое.

Венга всё свободное от еды и дежурств время проводила в землянке. Собственных шкур ей показалось мало, так что она временно забирала себе одеяло Макса. На удивлённые взгляды отдыхающих латников, девушка коротко пояснила:

— А ему оно сейчас незачем. Всё равно весь день с вашим братом таскается.

Из темноты землянки звучали шепотки:

— Ишь, наглая какая…

— Во-во. И штаны носит…

— А тебе лишь бы штаны с девки снять. Тьху…

Даджой до самого вечера проспал. Кто-то из крестьян испугался за великана и поднял шум, якобы тот умер. Естественно — зря. Джой спал очень тихо и со стороны казалось, что он не дышит. Соотечественники пристыдили паникёра. Но вот Батя поставил его бдительность в пример остальным. На войне лучше перестраховаться лишний раз, чем потом разводить руками.

Лайонел с Максом выравнивали шлем последнего. Вмятина на затылке была пустяковая, но сказывалась на удобстве носки. А потом ещё и в подшлемник тряпок наложили, чтобы не натирал.

— Ты поменьше так подставляйся. Голова не кружится? — уточнил Лай.

— Не. В глазах только потемнело на секунду, а так — хорошо всё.

С записной книжкой не расставался Кеншин. Он детально изучил одежду и оружие атаковавших их варваров. Для этого пришлось раздевать окоченевшие трупы. Были задокументированы все детали гардероба, арсенал и татуировки. Особого внимания удостоилась вязь из угловатых и крючковатых символов, набитая синими чернилами. Возня степняка с покойниками вызвала порицание у ополченцев. За то, вид чёрной записной книжки в его руках производил неизгладимое впечатление. Народ даже шагать шустрее начинал под взглядом узких глаз.

Батя отрабатывал обещанные деньги. Да старался так, словно и за остальных лямку тащит. Караульных он оставлял в покое только во время сна и приёмов пищи. Подпорки стен и ворот подвергались инспекции каждые пол часа. От идеи обновить заточку немногих мечей, его с трудом удержал Лайонел.

— Свет всемогущий! Папаш, ты мёртвого затрахаешь!

— Ага! Ты только опытом поделись!

— Поделись-поделись! Накопай и еб… — закончить фразу не дал Даджой, он же положил конец спору:

— Не нужно их точить. Шкуры дикарей всё равно не порубишь, а протыкаются они и так хорошо.

* * *

Грядущей ночью ожидали повторную попытку устроить диверсию.

Кеншин был уверен, что дикари в состоянии провести работу над ошибками.

— Наверняка попробуют удивить! — говорил он.

— Это как же, господин Кеншин? — вопрошали ополченцы. Но наёмник лишь пожимал плечами.

Предположение вынес Макс:

— Например, какие-нибудь огненные стрелы сделают и частокол подожгут.

В общем-то, вполне в силах дикарей. Да и логично — поджечь деревянную конструкцию. Вопрос лишь в том, есть ли у них смола?

— Да не-е-е… Господин адъютант, Свет на нашей стороне! Варварам пламя помогать не станет. — отозвался один из религиозных горожан. — Сами посудите. Мы хоть раз дым видели над их твердью? Нет! Это значит, что огонь им неподвластен и в их невежественных лапах не разгорается!

Адъютантом Макса начал называть Батя. «Где адъютант… Адъютант, ты чего там на стене торчишь… Адъютант, доложить обстановку… Адъютант то… Адъютант сё…»— постоянно горланил командир.

Местным слово знакомо не было, и они решили, что это какой-то благородный титул. А иначе как бы сопляка в военную команду взяли, если не знатное семейство заплатило? Мол, пусть опыта набирается! Дорогущая кольчуга лишь подтверждала такой вариант. Но, после драки, сомнений в полезности мальчишки не осталось ни у кого. Наравне со всеми дрался и по башке получил. А с мушкетом то как управлялся! Короче, в первый же день, он внезапно стал в глазах мужиков — господином.

— Нечего им там жечь просто, вот и дыма нет. — прошептал Кеншин, когда рядом не осталось бойцов. В частности, его беспокоили верующие.

— Погоди, но лестницы же из дерева! — усомнился Макс.

— На других пристанях лес порубили и сделали себе лестницы. Всё.

В общем-то, объяснение было простым и удовлетворило парнишку.

До самой ночи ничего интересного не случалось. А вот после наступления темноты…

— Смотрите!

Первой мыслью были именно горящие стрелы. Вот только двигались они в обратном направлении. Два бледно-жёлтых огонька летели со стороны острова защитников на бесплодные земли. Они постепенно снижались, но делали это не естественно плавно.

— Что за дрянь? — прищурился Батя. — Джой, видишь чего?

— Это не огонь. Слишком ровно светится. И… Хлопает, что ли…

— В смысле, не огонь? Горит же!

— Не горит, а светится.

Кто-то из караульных начал тихонько молиться.

Огни долетели почти до хребта холма. На несколько секунд подсветили изнутри сугроб и стали медленно гаснуть. Всё происходило в полной тишине, даже ветер замолчал.

Аномалией заинтересовался Кеншин. Он пообещал сходить на разведку на следующий день.

* * *

Ночь прошла спокойно. Ни нападений, ни вообще хоть каких-то признаков жизни, варвары не проявляли.

Незадолго до завтрака, Даджой спустил за стену трофейную лестницу. Кеншин для вылазки накинул на себя белую простыню. Маскировка работала — белый силуэт терялся на фоне снега даже в движении. Достигнув хребта, он некоторое время поблуждал, выискивая место падения одного огонька. А найдя — порылся в сугробе прихваченным копьём и побежал обратно.

— Ну что там?! Что?! — вопрошали ополченцы не дожидаясь, когда наёмник хотя бы заберётся по лестнице.

— Мёртвая птица. — коротко ответил он, и добавил, уже перелезая через частокол, — Вся в грибах, репейнике, мхах каких-то… Перья слипшиеся…

— О-о-о! Знаю, знаю! — возликовал один из лучников. — Хворая тварь, отмеченная Светом! Притчи говорят — они по Архипелагу жизнь несут. Таких трогать нельзя. Свет накажет! Заболеешь и умрёшь потом!

Верующий искренне радовался живому проявлению чуда из священных писаний. На остальных же, явление скорее напустило суеверного страха, чем воодушевило.

— Ну и пусть дальше несёт. Пойдёмте жрать. — брякнул Батя.

Хоть наёмников религиозные сказки и не впечатлили, Кен решил прокалить в костре остриё копья. Так, на всякий случай. Жизнь научила его, что в любой, даже в самой невероятной истории, может скрываться изрядная доля истины. Подхватить какую-нибудь заразу от павшей животины не хотелось.

Весь день ситуация не менялась. Тишь да гладь, как выразился Лайонел.

А вот вечером продолжилась история со светлячками. Только масштаб несколько вырос.

Из глубины родного острова защитников появилась