Зотов считался «правильным мужиком». Во-первых, он никогда не давал в обиду своих сотрудников. Во-вторых, он не любил лентяев и обманщиков. У него в фаворе были только те, кто действительно работали, пусть даже не выдавая особых результатов, но работали, а не делали вид, что работают. Ну, и, в-третьих, он всегда отстаивал интересы именно оперативного состава, ставя во главу угла оперативного сотрудника, а не «блатных».

Работник оперативного отдела мог подойти к нему со своими личными проблемами, и Зотов никогда не отказывал ему в помощи. Определить ребенка в сад? Пожалуйста! Не берут сына (дочь) в хорошую школу? Возьмут! Еще и спасибо будут бегать говорить! Путёвка в санаторий? Легко!

- Теперь перейдем к другому вопросу, - Зотов наклонился и вперился своим пронзительным взглядом в Устинова. – Объясни мне, уважаемый Денис Владимирович, как это вдруг ты умер на операционном столе, а потом через полчаса ожил?

Устинов пожал плечами.

- Только не надо говорить за успехи советской медицины! – продолжал Зотов. – Хирурги из операционной ушли, твою кончину запротоколировали, бросили тебя… А?

Устинов молчал, не зная, что ответить. Молчали и Стасов, и Ершов. Стасов – потому, что не владел всей этой информацией, а Ершов… Ершов сам не знал, что говорить, даже если бы спросили сейчас его.

- Ладно, - мрачно кивнул Зотов. – Не хочешь говорить… Ладно. Другой вопрос.

Он посмотрел на Ершова:

- Игорь Валентинович, расскажите, кого вы привезли в операционную?

Ершов молчал, опустив глаза. Зотов помолчал немного, потом пожал плечами и обратился к Стасову:

- Я что-то не понял, товарищ подполковник, почему ваши подчиненные не хотят отвечать на мои вопросы?

- Не знаю, Михаил Иванович, - удивленно ответил Стасов. – Извините, но я не владею этой информацией.

- Вот! – вроде радостно улыбнулся Зотов и ехидно заметил. – А я владею! Поэтому, Иван Владимирович, я – заместитель начальника управления, а ты – заместитель начальника отдела! Понял? Что у тебя там за спиной сотрудники творят или вытворяют, знаешь?

Стасов повернулся к Устинову, взглянул на Ершова. Его многообещающий взгляд ничего хорошего им не обещал.

Зотов вытащил из ящика стола и кинул знакомую Устинову и Ершову красную папочку перед собой на стол и спросил у них:

- Он?

Устинов замер, потом виновато согласно кивнул. Ершов тоже кивнул.

- Понятно! – Зотов вздохнул. – Ко мне надо было идти, а не Хомяку докладывать! Ясно?

Он перевел взгляд на ничего не понимающего Стасова и махнул рукой в его сторону:

- Вот ему можно! Понятно? Теперь так. Я хочу познакомиться с этим пацаном, - он посмотрел на Устинова. – Устройте мне с ним встречу. Считайте это приказом. Приказ понятен, товарищ капитан?

Устинов встал:

- Есть, товарищ полковник! Приказ понятен. Только, боюсь, выполнить я его не смогу. Готов подать рапорт об увольнении.

- Не понял? – удивился полковник. – Ну-ка, ну-ка, поясни свой образ мысли и действий!

Он даже хохотнул от неожиданности.

- Я ему жизнью обязан, - пожал плечами Устинов. – Он никому ничего плохого не сделал. Тем более, пацан еще. А вы его хотите «подтягивать».

Зотов задумался, даже затылок почесал.

- Я что-то не понимаю, - хмыкнул он. – С чего ты взял, что я его хочу, как ты говоришь, «подтягивать»? Тем более, с твоих слов, он нормальный парень.

- Ну, с его способностями… - начал Устинов.

- А вот из-за его способностей за ним и надо присматривать! – жёстко заключил Зотов. – Хотя бы для того, чтоб другие за ним не «присмотрели»! Вы об этом своей головой подумали? Пацан, исходя из того, что здесь написали, - он потряс папкой, - представляет собой интерес для всех – для иностранных спецслужб и организаций, для всякого рода иностранных капиталистов, для наших криминальных авторитетов! За примерами далеко ходить не надо.

Он перевел дух. Встал, взял графин, налил из него в стакан воды, выпил мелкими глотками. Потом посмотрел на Устинова, Ершова и сообщил:

- Если вы думаете, что его немедленно запрут в «ящик» и будут над ним проводить опыты, или заставят лечить особ, как говорится, приближенных к императору, то вы глубоко ошибаетесь!

Устинов смутился, опустил глаза. Ершов, тот вообще покраснел.

- Никто его до 18 лет трогать не собирается, - продолжил Зотов. – Если он, конечно, не будет представлять угрозу для общества, то есть, не совершит преступления. Это понятно? Кстати, - добавил он, - насколько я знаю, в в/ч 003231, что в Подмосковье, насильно никого не держат, а с тех, кто там работает – именно работает! – пылинки сдувают. Это так, для сведения…

Стасов сидел, с трудом понимая, о чём идёт речь. Ершов облегченно вздохнул.

- Сюда его тащить не имеет смысла, - подумав, сказал Зотов. – Да и полная расконспирация тогда будет. Устройте мне с ним встречу на конспиративной квартире.

Он через стол протянул конверт. Стасов поднялся, принял конверт, сунул в карман.

- Тем более, что этому парню полагается премия за возвращенные ценности. И премия немалая. Давайте ему еще грамоту выпишем с неопределенной какой-нибудь формулировкой, чтобы не было расшифровки. И ещё!

Зотов взял в руки папку, полистал её. Папка была пухлой, страниц под двести, даже с фотографиями и аудиокассетой в конверте. Глядя на неё, Устинов задумался. Фотографии, а уж тем более записи разговоров, они точно не делали и не приобщали. Или это рук Ершова? Он вопросительно посмотрел на коллегу. Тот молчаливый вопрос понял и отрицательно качнул головой.

Зотов протянул подборку Стасову.

- Куратором контакта назначаю капитана Устинова!

- Есть! – Устинов снова встал.

– Старший лейтенант Ершов будет вас замещать в случае необходимости. Понятно?

- Есть! – встал со своего места Ершов.

- Руководить и докладывать будете вы, товарищ подполковник! – Зотов протянул папку Стасову. – По мере необходимости, но в любое время.

- Есть!

- И еще. Обращаю ваше внимание, что о работе с этим, - он задумался, подбирая слово, - объектом никто не должен знать. В том числе, ваш руководитель отдела и начальник управления. Только вот мы, - он обвел рукой кружок, - кто сидит здесь в кабинете. Разработке присваивается высшая категория секретности и первая степень ограниченности в ознакомлении.

- Подборку потом мне вернешь! – бросил он Стасову. – Дай