И он исчез, оставив дверь приоткрытой. В щель было слышно, как он стучится в соседнюю комнату, которую занимал Медведь.

— Готова? — я внимательно посмотрел на Скит.

— Ага… — она повела плечами и передернулась, как от холода. — Ух!.. Я аж проснулась, когда вспомнила, куда мы отправляемся! Как в первый мой полевой выход, я уже и забыла эти ощущения!

В коридоре мы пересеклись с Медведем, который заново набил петли на плитнике гранатами. Он лишь сурово кивнул мне, удивленно открыл рот при виде Скит, но ничего так и не спросил. Втроем, по предутренним густым сумеркам мы дошли до административной площади, где уже стоял десяток бронированных джипов, багги Скит, один тягач МТ-ЛБ и даже целый колесный бронетранспортер M1126 Страйкер, только башня у него была спилена — видимо, из-за отсутствия снарядов для пушки.

— Выдвигаемся скрытно, на малых оборотах, фары не включаем! — наставлял Лион отдельную кучку ассамблейцев, у каждого из которых на шлеме висел ночной монокуляр, сейчас задранный в небо. — Сука, еще раз для тупых повторяю — фары не включаем! Кто включит — пристрелю лично! Всем все понятно⁈

— Так точно. — хором ответили водители, и разбежались по машинам.

— Крот, ты едешь со мной. — распорядился Лион. — Скит… Не передумала?

— Да ни за что! — она помотала головой. — Чтоб я такое пропустила!

— Моя девочка. — довольно оскалился Лион и протянул ей еще один ПНВ, только с креплением на голову, а не на шлем. — Про фары тебя тоже касается. И про пристрелю — соответственно, тоже.

Скит серьезно кивнула, забрала ПНВ и мы все расселись по машинам.

— Заводи! — донеслось из рации, которую я вчера так и не вернул Лиону. — И понеслась!

Глава 27

Возможно, когда-то раньше, когда Ассамблея еще представляла собой часть голубого сектора, все было иначе. У них не было никакой слаженности, поскольку не было необходимости в оном. Они представляли разные ЧВК, и им этого было достаточно. Незачем было все усложнять.

В то же время Центурия была хорошо сбитым и слаженным красным сектором, структура которого была во многом слизана с регулярной армии. Как следствие — основные отличительные черты тоже были переняты у нее, у армии. Устав, иерархия, и вот это вот все.

Однако закрытие купола все перевернуло с ног на голову. Бывшие операторы ЧВК, застрявшие здесь точно так же, как застряли все остальные, сбились в кучу и не сразу, и отнюдь не легко, построили внутри себя какую-то иерархию. Научились работать вместе, научились выполнять приказы, не ставя их под сомнение, научились быть силой, с которой приходится считаться.

А красный сектор — наоборот. Они решили, что остались единственной вооруженной и сплоченной группировкой на всей территории Аномалиона, и это снесло им крышу. Настолько снесло, что они даже позволили увести у себя из-под носа главный оружейный склад, который, волею случая, позже стал еще и очень прибыльным местом. В итоге, череда неудачных решений и поражений привела к тому, что нынешняя Центурия, утратив практически все рычаги политического влияния, превратились в бандитов. И не простых бандитов, а бандитов, которые прикрываются благими целями — защитой других людей. Как рэкетиры, вымогающие деньги у торговцев за «крышу».

В Аномалионе все наоборот, и этот случай — не исключение. Центурия и Ассамблея поменялись местами, и кто из них теперь представлял более грозную силу — большой вопрос. Я бы поставил на Ассамблею, поскольку при примерно равной огневой мощи именно у бывших операторов ЧВК мозги обладали тактической гибкостью, в то время как центурионы продолжали жить, воевать и умирать по уставу.

Собственно, я и поставил на Ассамблею. И сейчас, когда по едущим широкой цепью машинам ударили пушки Легиона, я в очередной раз убедился, что не ошибся.

Еще на базе ассамблейцы присвоили каждой пушке Легиона свой собственный номер, и разнесли эту информацию между всеми участниками атаки, а расчеты одноразовых гранатометов вообще заставили выучить их наизусть. Поэтому, как только первые снаряды достигли земли, как только машины бросились врассыпную, уходя от осколков, как только первые ассамблейцы засекли огневые позиции, в рацию тут же посыпались сообщения:

— Четырнадцатый сектор, тридцатка под колпаком!

— Сектор двадцать восемь, ака сто тридцать!

— Сороковой сектор! Не знаю, что за херня, но долбит будь здоров!

Несколько машин словили прямые попадания и покатились по земле раскуроченными железными колобками, зато все остальные, рассеявшиеся по площади в добрый квадратный километр, одновременно остановились, и гранатометчики, уже занявшие позиции в верхних люках, практически одновременно выстрелили.

По всему полю боя нестройно грохнуло, и целый сноп дымных трасс протянулся к Легиону. Стальное брюхо потонуло в огненном море, будто бы рукотворный спинориф обмочился пылающим напалмом, и интенсивность обстрела сверху резко снизилась.

А в следующую секунду в орудийных турелях, пораженных кумулятивными гранатами, начал взрываться боекомплект. Не везде, конечно, но как минимум в половине. Изнутри Легиона, разрывая обшивку, словно лопнувший нарыв, вырвались огненные всполохи, и весь стальной многоногий зверь вздрогнул.

— Отлично! — заорал Лион в рацию, одновременно с этим кидая машину из стороны в сторону в попытках увернуться от падающих сверху обломков. — Додавите тварей! Крот, готовься!

— Крот, да. — ответил я, дождался, когда по бронированному люку над моей головой перестанет барабанить острое железо, открыл его и высунулся наружу, поднимая автомат. Или вернее гранатомет — сейчас вторичное предназначение оружия превратилось в его основную особенность.

Наша машина ехала одной из последних, поэтому и снарядов нам не досталось — к тому моменту, как мы подъехали, основные огневые точки уже были подавлены. Лишенные основной огневой мощи центурионы открыли огонь из стрелкового оружия, полетели гранаты, но ассмаблейцы уже остановили машины, распахнули двери, укрываясь за ними от осколков, и шальных рикошетов, и тоже открыли ураганный огонь снизу вверх.

Они все еще находились в уязвимом положении — они могли использовать в качестве укрытий от пуль только бронированные крыши машин, а от осколков — двери, и то только с одной стороны. К тому же, им приходилось стрелять снизу вверх, что крайне неудобно, а уж о том, чтобы закидать обороняющихся гранатами, и речи не шло. Несколько раз снова ухнули одноразки, подавляя совсем уж вредные огневые точки, но этого явно было мало. С господствующей высоты центурионы могли обороняться вечно. Ну или как минимум пока не кончатся патроны.

Поэтому настало время их этой высоты лишить.

— Лион, держись ближе к ногам! — велел я в рацию. — Я Крот!

Машина тут же резко вильнула, подбираясь к ближайшей