Надо мной медленно удлинялись ветви деревьев, превращаясь в тысячи зеленых змей, плескал шепотом бесконечный воздушный океан, а я улыбалась голосу Люка, прошивающему меня насквозь, скалилась безумно, прижимая к себе горячий камень и ощущая, как затягивает рассудок лихорадочная пелена.

Меня затрясло. На запястье налился холодом брачный браслет, утешающе потекла по телу мятная дрема, и я закрыла глаза.

* * *

Муж мой лежал животом на груде драгоценных камней, насыпанной на гигантском четырехугольно куске хрусталя.

Он поднял голову, посмотрел на меня. Белым засияли глаза. Дрогнули губы.

«Марина».

Ветер окутал меня выдохом и отступил, рассеяв и Люка, и его ложе, и все вокруг.

* * *

Я, продолжая шептать что-то умоляющее, слезливое, приоткрыла глаза и тут же закрыла: в глаза ударил свет. Мне было жарко. Болели руки и ноги. Меня била дрожь.

Обрывки разговора рядом ощущались как дробь града по жестяной крыше.

– …У нее бред. Тяжелая кровопотеря, господин Леймин. Со вчерашнего дня температура, несмотря на усилия виталистов.

– Тем не менее я настаиваю, что ее светлость нужно эвакуировать. Мы вызовем реанимобиль из Виндерса…

Как же жарко. Я выпадала из реальности и возвращалась после мгновений слепоты и глухоты.

– …Господин Леймин. Пока еще я главврач этого лазарета. И я вам говорю как врач: перевозить Марину Михайловну опасно и для нее, и для детей…

– Нападение может произойти в любой момент…

Я умру сейчас, так жарко. Обморочная муть была рядом, близко, во мне.

– …Здесь она реабилитируется при поддержке драконов-виталистов. Они удерживают ее. В Виндерсе есть драконы-виталисты?..

– А кто защитит ее, если снова атакуют иномиряне? Она не сможет больше вызвать огненных птиц…

Я попыталась заговорить. Не вышло. В голове было гулко, мутно, сонно.

– Марина, – голос Энтери прогнал хмарь, – спать.

Прикосновение рук. Прохлада по телу. Волна спокойствия и неги. Тяжелая дрема.

Я, пробиваясь через нее, зашептала, еле двигая губами:

– Дети?

– Живы, – сказал дракон, и я замерла от облегчения. Губы пересохли. Под веками от жара плясали темные пятна, и я никак не могла открыть глаза.

– Камень… принесите камень…

– Бредит, – тяжело проговорил доктор Кастер.

– Нет, – прохрипела я. – Я не брежу.

От усилия застучало сердце, и я остановилась, хватая ртом воздух.

– Тогда что за камень, ваша светлость? – недоуменно и почтительно переспросил Леймин.

– Энтери знает, – шептала я. Руки дрожали, снова начало знобить. – Энтери… я сжимала камень. С моей кровью. Где он?

– Остался рядом с костром, Марина, – гулко объяснил дракон.

– Принесите… На одну из башен нужен огонь… много огня, – заторопилась я, чувствуя, что сейчас снова провалюсь в обморок, – а затем… принесите туда камень. И много, много масла… покормить огнедухов… привязаны к камню. Защитят…

– Сделаем, моя госпожа, – с явным облегчением проговорил Леймин. – Сейчас и сделаем.

Замутило, и я застонала. Легкие горели.

– Воздух… – язык отказывался ворочаться, – не могу дышать. Откройте окно.

Шаги. Звук распахиваемых створок. Прохладный поток, ласково огладивший меня, лизнувший мокрые волосы на затылке. Мой глубокий вдох.

Выдох Люка.

«Марина».

«Где ты? Где ты? Люк»

В груди заболело, и я словно со стороны услышала свой всхлип, стон, вой. Ладонь Энтери вжалась в мою грудину.

– Не надо кричать, сестра.

Холодно. Хорошо. Все померкло.

* * *

Я открыла глаза. Стояла ночь. Тело казалось легким. В углу спала молоденькая санитарка. Из зеркала над раковиной струился серебристый туман.

Створка открытого окна едва заметно шевелилась.

«Марина», – шепнул ветер.

Я зажмурилась, смаргивая слезы. Снова посмотрела в окно, залитое сиянием голубоватой луны. Начала кружиться голова, по телу растекся жар.

Надо было разбудить санитарку, но я молчала. Я хотела еще раз услышать его.

Выдох ветра.

«Марина».

– Бред, бред, – прошептала я, улыбаясь и отворачивая голову от окна. Волосы прилипли ко лбу, к щекам. Начало лихорадить – верный признак высокой температуры.

Серебристый туман, истекающий из зеркала, принял форму двух огромных змей. Они были очень похожи на воздушных духов, виденных мною на Серебряном балу у Луциуса Инландера, но раз в двадцать больше тех малышей.

Я заморгала, пытаясь прийти в себя. Хвостатые видения не пропадали – наоборот, бормоча что-то, направились ко мне, поднимая головы выше койки и ругаясь, как старушки.

– Ссстара я ужссе рисссковать… рассвеяться можемссс… – сердито потрясала одна огромной башкой.

– А ветеркамиссс ты рисссковать не боишшшшься? – фыркала в ее сторону вторая. – Огненныессс все дурныессс… сожшшшет себя тоссскоюууссс… вонссс полыхает каксс…

Этот мой бред оказался очень ворчливым и потешным. Я растянула губы и начала тонко, хрипло смеяться. Санитарка распахнула глаза и ойкнула – и одна из змей неуловимой туманной полосой оказалась перед ней и зашипела:

– Спиииссс. Спиииссс до утрассс.

Девушка откинулась затылком на стену и заснула.

Спины моей коснулся воздух из окна.

«Марина».

Смех мой перешел в плач.

– Нуссс, нуссс, – добродушно зашипела ближняя змея, – шшшто тут у нассс… чрезссвычайная чувссствительноссссть к тонкимссс сссферамссс… расссбитое сссердце… а вот и высссс мои хорошшшшиесссс… сссладкиессс… зссмеяткиссс мои…

Она, сюсюкая престарелой бабушкой, положила голову мне на живот как ужи в парке незадолго до нападения – я приподнялась на локтях и сквозь головокружение увидела, как она улыбается. Реально, змеино, улыбается. Почему-то именно это воркование заставило подумать, что это никакой не бред.

– Вы кто? – спросила я, всхлипывая, и сама поразилась, как трезво и несонно прозвучал мой голос. Да и мне больше не было жарко.

– Ссснимсся мы тебессс, – ехидно ответила вторая змея, подползая ближе. Подцепила пастью мое правое запястье, прокусила, начала слизывать кровь. Я заторможенно следила за этим, и не думая возмущаться. Боли не было. Или мне и так было слишком больно.

– Многоссс не бериссс, сссгоришшшь, – прошипела первая нервно.

– Зссснаю, – отмахнулась та. – Морковьссс ешшшь, – сказала она мне строго, тоном напомнив доктора Лео, – яблокиссс, и ссспи большшше… – она огляделась и погрозила мне хвостом. – А где огоньссс? Шшшто такоессс – крассссная и бессс огня рядомссс… шшшто делать… сссейчас тебе и ветеркамссс виты добавимссс… двое ихссс… не бывало такогоссс… Правдусс говорят, чтосс красссные всссе преумносссжаютссс…