о воду получился скользящим, и вельбот остался цел. Мгновенно вставив весла в уключины, моряки успели миновать опускавшийся и снова поднимавшийся на волнении борт парохода и отойти в сторону. Вот как описал этот переход на вельботе его участник Вилли Райзевиц:

«Ллойд управлял вельботом и пытался освещать путь маленьким электрическим фонарем. Это была тяжелая схватка с морем. На днище мы положили несколько одеял, чтобы их выкидывать по мере того, как они впитывали воду. Но все равно, волны заливали нас и одному человеку приходилось лейкой вычерпывать воду с быстротой, на какую он только был способен. Мы подошли к борту парохода «Гроссер Курфюрст». Силы наши иссякли. Нас на концах подняли на палубу. Последний, кто покинул вельбот, был второй штурман Ллойд, и как только его подняли, вельбот затонул. Ллойд сказал: «Ничего, мальчики! Мы добрались сюда и доказали, что можно сейчас использовать шлюпки. Мы выполнили приказ капитана. Теперь я уверен, что капитаны всех этих судов что-нибудь да предпримут для спасения женщин и детей. С «Курфюрста» по радио передали на «Вольтурно»: «Ваш второй штурман Ллойд и четыре человека прибыли благополучно».

Однако второй штурман «Вольтурно» ошибся: капитаны стоявших наготове судов видели, что на вельботе с пылающего парохода спаслись 5 человек, но шлюпок на воду никто не спустил. В 7 часов 20 минут вечера «Гроссер Курфюрст» радировал «Вольтурно»: «Море еще неспокойно, чтобы эвакуировать ваших пассажиров. Ждем рассвета». В это время на борту «Вольтурно» творилось что-то ужасное. Корпус парохода и его водонепроницаемые переборки оказались на редкость прочными: раскаленное во многих местах докрасна судно отказывалось тонуть. Пароход сейчас походил на гигантскую плавающую жаровню, на огромный костер среди бушующих волн. Пассажиры и экипаж «Вольтурно» чувствовали, что им уже не дождаться рассвета. Корпус судна раскалялся все сильнее и сильнее, невозможно было стоять на железной палубе: подошвы обуви начинали тлеть. Людям все время приходилось переходить с места на место, выбирая те части палубы, куда захлестывала вода. Шторм в какой-то степени облегчал страдания обреченных на мучительную смерть людей. На корме «Вольтурно» слышались стоны обожженных, плач и крики женщин, детей. Кое-кто, не выдержав мучений, предпочитал попытать счастья — прыгнуть за борт и доплыть до ближайших пароходов. Они предпочитали утонуть, чем сгореть заживо на плавающей жаровне. Люди по одиночке и группами стали прыгать за борт, пытаясь плыть туда, где в наступающих сумерках маячили корпуса пароходов. Но что мог сделать человек в одежде, с затянутым вокруг груди жестким пробковым жилетом? Ветром его быстро относило в сторону от того места, куда он пытался плыть, и те, кто с палубы следил за ним, теряли его из вида. Вплавь спастись удалось очень немногим.

Около восьми часов вечера на «Вольтурно» произошел очередной взрыв химикатов в трюме, и пожар снова стал разгораться. Нервы банковского служащего Вальтера Тринтеполя не выдержали, и он прыгнул за борт. Ближайшим к нему судном был «Гроссер Курфюрст». И хотя Тринтеполь был хорошим пловцом, он не сумел преодолеть надвигавшиеся на него огромные водяные валы. Затянутый в жесткий пробковый нагрудник, он фактически оставался на месте. Поняв, что продолжать плыть навстречу волнам бесполезно, немец направился в сторону луча прожектора, который с какого-то большого парохода освещал «Вольтурно» (это была «Кармания»). Теперь волны шли на него справа, и он стал понемногу продвигаться вперед.

Вахтенный матрос «Кармании» Эдвард Хэйвей потом писал:

«В четверг, в 21.45 я нес вахту у прожектора, который освещал «Вольтурно», когда заметил, что около борта судна кто-то плывет. Кто-то крикнул: «Спускайте шлюпку и поднимите его». Но никто не хотел рисковать жизнью, чтобы спасти этого человека. Я отчетливо видел в освещенном лучом прожектора круге воды пловца, он уже выбился из сил, широко открывая рот. Я понял, что через минуту-вторую он захлебнется».

Матрос Хэйвей прыгнул с 7-метровой высоты в воду и завязал вокруг груди плывшего конец, брошенный с палубы. Поддерживая его голову над водой, матрос доплыл с ним до свисавшего с борта шторм-трапа. Тринтеполя спасли вовремя: лямки его жилета развязались, и закоченевшими руками он не мог его закрепить. За 1,5 часа пловец проплыл в холодной воде 2 мили. Вплавь спаслись радист «Вольтурно» Пеннингтон и несколько матросов. Таким же образом спасся русский оперный певец (имени его мы не знаем). Он спросил у капитана Инна разрешение покинуть судно, снял пальто и, прыгнув без спасательного жилета в воду, доплыл до парохода «Кроонланд».

В следствии по делу гибели «Вольтурно» ничего не говорится о температуре воды. Какова она могла быть тем октябрьским днем 1913 года? Можно предположить, что не ниже 15°С. Во всяком случае некоторые пассажиры, которые смогли спастись с «Вольтурно» вплавь, держались на воде несколько часов. Эмигрант из России Герман Ремер свидетельствует:

«Видя трагедию со шлюпками, которые с людьми разбивало о борт парохода, я не выдержал и прыгнул в воду. Вода как-то освежила меня, и я уже не слышал страшных криков женщин и детей. Вскоре я стал слабеть и коченеть. Мне посчастливилось ухватиться за свисавшую с борта парохода веревку. Ожидая спасения, я держался за нее 7 часов».

Поздним вечером на помощь горящему судну подошло еще несколько судов: французский лайнер «Ла Турень», американский транспорт «Миннеаполис», английский пароход «Девониан», американский пароход «Раппаханиск» и грузо-пассажирский пароход Русского Восточно-Азиатского общества «Царь». Расскажем о нем подробнее.

Созданное в 1900 году Русское Восточно-Азиатское общество заказало шотландской верфи «Барклай Кэрл и К°» строительство четырех грузо-пассажирских пароходов: «Россия», «Курск», «Царь» и «Царица». Позже был куплен и «Роттердам», переименованный в «Двинск». Все эти суда эксплуатировались на северо-атлантической линии между портами Европы и Америки. Пароход «Царь» построили в 1912 году. В том же году он совершил свой первый рейс из Либавы в Нью-Йорк с заходом в Копенгаген и Роттердам. По тем временам это было вполне современное судно вместимостью 6516 регистровых тонн, длиной 150, шириной 18 и глубиной трюма 8 метров. Судно имело две палубы, удлиненный бак, спардек и ют. В каютах и на твиндеках четырех трюмов могло разместиться 1000 пассажиров. Паровая машина мощностью 5600 лошадиных сил, работавшая на два винта, обеспечивала ход в 15 узлов. Пароход «Царь», как и другие суда Общества, известного в Европе как Русско-Американская линия, отличался хорошим внешним видом, чистотой и отлично подобранной командой. Когда радиостанция «Царя» приняла SOS «Вольтурно», его капитан Я. Смилтниек решил изменить курс и идти на помощь. От места разыгравшейся трагедии пароход находился примерно в 150 милях. Шлюпки с «Царя» начали спускать, как только он подошел к «Вольтурно».

В