Бюст скульптора Э.-М. Фальконе работы М.-А. Колло

Активно содействовал приглашению скульптора и русский посланник в Париже князь Д. И. Голицын. По его ходатайству было получено разрешение на выезд Фальконе в Россию от директора королевских строений Франции маркиза Мариньи.

26 августа 1766 г. с Э.-М.

Фальконе заключили официальный контракт на создание конной статуи императора Петра I. Оплата ему была положена довольно скромная по сравнению с другими мастерами, просившими в 2–3 раза больше — всего 200 тыс. ливров. В сентябре того же года, в сопровождении скульптора-резчика Фонтена и ученицы М.-А. Колло, он отбыл в Санкт-Петербург. В Риге Э.-М. Фальконе встретил капитан Ласкари, доверенное лицо И. И. Бецкого. И вот, 15 сентября 1766 г., в возрасте 50 лет, скульптор прибыл в российскую столицу. Здесь, за созданием самой знаменитой своей статуи, он провел 12 лет своей жизни.

К сожалению, у Э.-М. Фальконе в дальнейшем не сложились отношения с И. И. Бецким, который в качестве начальника Конторы строений контролировал работы по созданию монумента. Положение скульптора было бы совсем невыносимым, если бы не личная приязнь к нему со стороны императрицы, возникшая после их знакомства. Но для нее — это скорее игра в некую стоящую над суетой миротворицу. Поэтому со временем Екатерина II все чаще отделывалась от жалоб Фальконе дежурно-равнодушными словами, чтобы он занимался своим делом и не обращал внимания на нападки и помехи: «Не обращайте внимания, идите свои путем…».

Работа над монументом

Первоначально Э.-М. Фальконе поселился в доме французского купца Мишеля, недалеко от мастерских, специально обустроенных в кухонном корпусе, оставшемся на месте снесенного деревянного Зимнего дворца Елизаветы Петровны (на углу Мойки и Невской першпективы). Впрочем, уже в июле 1767 г. скульптор потребовал переселить его ближе к мастерским. Для этого под жилье переоборудовали часть помещений бывших дворцовых кухонь, которые надолго стали постоянным местом жительства Э.-М. Фальконе.

Работа над созданием памятника, начавшаяся с первых дней жизни скульптора в Санкт-Петербург, являла собой весьма сложное предприятие. Для этого создали специальные столярные, слесарные и кузнечные мастерские. Для приобретения и хранения в больших количествах самых различных материалов (глины, угля, воска, меди, железа, алебастра, клея и пр.) потребовалось построить склады и завести специальное управление. Помимо самого Э.-М. Фальконе в работе принимали участие сотни людей.

Первый эскиз монумента Э.-М. Фальконе составил еще в Париже, в кабинете Д. Дидро. По приезду в Санкт-Петербург он уже в начале 1767 г. приступил к созданию первой, еще небольшой модели памятника. Уточнялась посадка фигуры на лошади, положения рук и т. п. На это ушел год.

Большое влияние на этот процесс оказало мнение Вольтера о характере и значении деятельности Петра I. Он считал императора великим государственным деятелем, просвещенным монархом, преобразователем своей страны. Точка зрения Вольтера была воспринята и Фальконе, который практически не имел никаких других источников о Петре.

Следует также сказать, что предтечей конструктивного решения постановки фигуры коня, в определенной степени, являлся памятник Филиппу IV в Мадриде, созданный в середине XVII в. скульптором П. Такка. Здесь ему, как и Фальконе, пришлось решать вопрос обеспечения надежной устойчивости коня и сидящего на нем всадника. Правда, конь Филиппа далеко не так сильно отрывается от пьедестала, как конь Петра.

Сенатская (Петровская) площадь. Художник И. В. Барт, 1810-е гг. Площадь вымощена булыжником. Справа видна часть западного крыла Адмиралтейства. К Васильевскому острову наведен плашкоутный Исаакиевский мост. На Васильевском острове видны (слева направо) манеж кадетского корпуса, дворец Петра II, дом ректора, здание Двенадцати коллегий (университет), здание Академии наук и Кунсткамера. В глубине видна колокольня Петропавловского собора

Отстаивая свое видение памятника Петру, скульптору пришлось спорить со многими, причастными к работе над монументом. Императрица, например, представляла Петра сидящим на коне со скипетром в руке, по аналогии с римской статуей Марка Аврелия. Штелин представлял памятник в виде фигуры Петра, окруженного аллегорическими изображениями Благоразумия, Правосудия, Трудолюбия и Победы. Кто-то советовал изобразить Петра так, чтобы он одним глазом смотрел на здание Адмиралтейства, а другим — на здание Двенадцати коллегий. Даже Дидро, приезжавший в Петербург в 1773 г., не удержался от совета. Он предложил сделать фонтан, установив вокруг него аллегорические фигуры. Но труднее всего скульптору далось преодолеть сопротивление И. И. Бецкого, который в качестве образца упрямо видел стоящую фигуру императора с полководческим жезлом в руке.

Памятник Петру I. Раскрашенная гравюра неизв. худ. 1820-е гг.

Однако Фальконе твердо отстаивал свой вариант. Он писал Бецкому: «Могли ли Вы себе представить, чтобы скульптор, избранный для создания столь значительного памятника, был бы лишен способности думать и чтобы движениями его рук управляла чужая голова, а не его собственная?». И далее снова излагал свое видение монумента: «Я ограничусь только статуей этого героя, которого я не трактую ни как великого полководца, ни как победителя, хотя он, конечно, был и тем и другим. Гораздо выше личность созидателя, законодателя, благодетеля своей страны, и вот её-то и надо показать людям. Мой царь не держит никакого жезла, он простирает свою благодетельную десницу над объезжаемой им страной. Он поднимается на верх скалы, служащей ему пьедесталом, — это эмблема побеждённых им трудностей».

На круп коня вместо седла он решил накинуть медвежью шкуру, как символ мощи, а голову императора увенчать лавровым венком — символом победителя. Фигура его Петра в созданной скульптором малой модели памятника получилась живой и динамичной. Легкая драпировка не скрывала ее экспрессию, подчеркнутую вставшим на дыбы конем. Но решающую роль в споре Фальконе и Бецкого сыграло мнение Екатерины, которая писала скульптору (приводится по книге А. Л. Кагановича «Медный всадник»): «Послушайте, киньте… статую Марка Аврелия и плохие рассуждения людей, не смыслящих никакого толку, идите своей дорогой, Вы сделаете во сто раз лучше, слушаясь своего упрямства… Вы мне сказали, что сделаете дрянную маленькую модель, которая, однако, очень хороша: и я остаюсь притом, что на Ваше слово можно положиться».

После одобрения императрицей малой модели 1 февраля 1768 г. Э.-М. Фальконе приступил к созданию большой модели. Ее он закончил в июле 1769 г.

Несмотря на неоднократно проверенные расчеты распределения масс монумента, Э.-М. Фальконе все-таки испытывал беспокойство по поводу его устойчивости. Удачной идеей явилась пришедшая летом 1768 г. мысль использовать в качестве дополнительной скрытой опоры изображение змеи. Надо сказать, что предложение о введении в композицию памятника аллегорического изображения зла (змеи), попираемого конем императора, не сразу нашло поддержку со стороны Екатерины II.

Однако императрица далеко не сразу высказала свое мнение. Сначала на вопросы скульптора она отвечала: «Аллегорическая змея ни нравится, ни не нравится мне, о ней было говорено мне просто как о пришедшей Вам в