мало заботили волшебные травы, но до ценных фруктов они были сами не свои. Пришлось Нежному ониксу их уступать, в обмен на сокровища других типов, что его ничуть не смущало. Можно даже сказать, что у Нежного Оникса появились «друзья и подружки» среди монстров, они даже совместно завалили Шипастую Многоножку.

Не то чтобы люди сомневались, что монстры разных линий крови, мягко говоря, не ладят друг с другом, но то, что сознательно охотятся именно за конкретными существами — этого не знали. Мясо Многоножки Пурпурные Орангутанги считали деликатесом, сознательно выбирая именно этот вид в качестве цели для охоты. Вокруг имелось множество вариантов попроще, исход боя с которыми не был бы таким неоднозначным. Но Орангутанги проигнорировали и Каменного Волка, и Шестиногого Вепря, предпочтя бронированную, колючую и проворную цель. К тому же с ядовитым укусом.

Именно Нежный Оникс внёс максимальный вклад в охоту: у него имелись дальнобойные техники, а обезьяны делали ставку на силовые приёмы ближнего боя, не слишком полезные в схватке с тварью, покрытой бронёй с ядовитыми шипами. Из больших преимуществ перед другими монстрами у обезьян только командная работа. Впрочем, это не «только» и не «всего лишь», а настоящий козырь. При правильной координации силы не только складываются а умножаются.

Охотник не пользовался своей артефактной экипировкой, которой набил в инвентарь целую гору. Видимо, берёг её как козырь на всякий случай. Вместо этого он применил технику. Ту самую, с помощью которой когда-то ковырял пещеру бессмертного в скале по приказу Алекса.

Оказалось, что Орангутангам самые ценные части многоножки, вроде ядовитых желёз, не нужны, что сделало охотника чуть счастливее. И богаче.

Пока Нежный Оникс развлекался, отодвинув настороженность к врагам в сторону, Алекс не позволял себе беспечности, лишь иногда указывал телохранителю на сокровища, которые его действительно интересуют. Несколько Тысячелетних Трутовиков, кусок Метеоритного Железа, Ядовитая Росянка. Множество менее ценных растений и минералов так и остались нетронутыми из-за излишней осторожности.

Поначалу показалось, что быть трусливым довольно легко, если отдаться инстинктам, отбросить сдерживание естественных порывов разумом. Это вызывало даже некое чувство свободы, которым, впрочем, невозможно наслаждаться. Единственным источником удовольствия стал растущий монокристалл в области живота. Всё больше и больше крупинок объединялись с ним.

Только позже стало понятно, что полностью отдаться природным порывам всё-таки нельзя: безрассудство не менее естественно, потому периодически обуревали порывы схватить какое-то природное сокровище, игнорируя все «тормоза». Весьма трудно сбалансировать внутреннее состояние так, чтобы здравомыслие, а особенно безрассудство, не перевесили необходимую для прогресса Ядра трусость. Эта задача в разы сложнее предыдущей, ведь быть безрассудным многократно легче. Или это потому что от природы Алекс безрассуден? Не хотелось принимать такую версию.

Не так болезненно для самомнения думать, что за последнее время, пока проходил первый уровень Формирования Ядра (3), эти сумасшедшие порывы уже стали привычкой, от того частенько Алекс был близок к тому, чтобы сорваться в лес чтобы прикончить какую-нибудь опасную тварь, замаячившую на грани чувствительности, или ломануться собирать что-то более-менее ценное из растительных сокровищ.

И всё-таки пришлось признаться себе, что быть трусливым не так-то легко! Это тяжёлое испытание.

Не смотря на трудности, в общем-то, если отбросить соблазны не разграбленной природы, условия для такой извращённой техники развития сейчас почти идеальные. Не зря Алекс согласился ввязаться в эту авантюру с точки зазрения роста Ядра, но с точки зрения опасности для жизни… От таких мыслей Алекс всё больше удивлялся, почему Нежный Оникс так беспечен? Он что идиот? Или он тоже практикует что-то подобное? А, может, просто опьянён жадностью или возросшей силой? Всё-таки поднятие на этап выше приносит скачкообразный, кратный рост возможностей. Возможно, что чем больше он осваивается с обновлённым телом и разумом, тем больше верит в себя.

А вот перед лицом Короля Орангутанга вся дерзость Нежного Оникса испарилась. Монстр оказался старым. Очень старым, и по нему было видно, насколько. Он не выглядел немощным, как, например, кот или пёс, живущий в семье. Старость орангутанга дышала силой, мощью и мудростью и проявлялась лишь внешне: седина подёрнула его шерсть, пурпурный цвет остался лишь в некоторых местах.

Глаза чудовища помутнели как у старцев-людей, но тем не менее взгляд Короля пробирал до костей. Казалось, что он видит насквозь.

Алекс пытался найти сведения о том, когда чудовища становятся человекообразными, чтобы оценить, какого уровня достиг Проснувшийся из Закрытого Мира. Там, в Пузыре он не мог почувствовать его силу из-за подавления Законами того Мира. Сейчас этот Король Орангутанг казался более величественным и могучим по сравнению со старым знакомым, но для Алекса очевидно, что всё дело в подавлении сил, усугублённом многими столетиями, если не тысячелетиями заточения под Печатями Вампиризма.

Даже представить не получалось, какие способности будут у Проснувшегося, когда тот восстановит свои силы. То, что хозяин Закрытого Пузыря одним взмахом пальца способен справиться с Королём, силы которого сейчас кажутся безграничными, Алекс не сомневался: человеческий облик ставит того выше в иерархии Зверей. Впрочем, линия крови Пурпурных Орангутангов позволяет развиться до божественных рангов. Далеко не все монстрам такое доступно: чем чище линия крови, тем больше шансов.

В Закрытом Пузыре Спящий творил чудовищ из обычных животных. Это и есть так называемая побочная линия крови. Чистокровный Зверь создал тварей вторичной линии.

Среди людей бытует мнение, что их потолком развития для таких является тот уровень, на котором был их создатель в тот момент, когда он поделился мутагеном, то есть эссенцией крови. Для чистокровных же такого ограничения просто не существует.

Если верить тем же исследователям-людям, Пурпурные Орангутанги обладают чистой кровью, хотя даже внутри вида степень её чистоты может отличаться.

— Мой подчинённый не ошибся, — заговорил обезьян глубоким, совсем не старческим голосом. Не с помощью образов или каких-то техник, а настоящей речью, как человек. — В тебе есть отголосок нашей линии крови. Но ты не такой как мы.

Сказав это, он вновь замолчал, отвёл взгляд, осматривая абстрактные орнаменты на стенах тронного зала своего замка.

Да, встреча проходила в настоящем строении со слегка необычной архитектурой, но вполне… хм… человеческой? Замок, а не какая-то пещера, руины или, например, дупло гигантского дерева, как фантазировали Алекс и Оникс в пути.

— Благодарю за то, что согласился сходить в пространственный разлом на разведку, — наконец продолжил речь Король.

Как Алекс не трясся перед лицом чудовища, идти внутрь неизвестности он посчитал многократно старшее:

— Уважаемый, речь шла от том, что я