покачал головой. — В любом случае, псы были не самими страшными из ее видений. Гораздо страшнее были ночные встречи с другими существами. Как же она их называла? — Он поднял глаза к потолку, словно вспоминая, хотя было очевидно, что он точно знает, про кого говорит. — Угарники! Тетушка Ханна называла их угарниками. Они приходили в ее кошмары, обступали со всех сторон и дышали на нее смрадным дымом. Тетушка уверяла меня, что после таких снов даже волосы ее пахли дымом. Несколько раз она звала меня к себе в спальню, чтобы я учуял, убедился лично.

— Учуял? — спросила баба Марфа.

— Да. — Фон Лангер кивнул. — Я человек науки, но с некоторых пор начал верить в иррациональное. Во многом благодаря тетушке Ханне. Она обладала удивительным даром рассказчицы — ей невозможно был не верить. К тому же… — он на мгновение замолчал, а потом продолжил: — после пробуждения от кошмаров не только волосы ее пахли дымом. Постельное белье было в подпалинах, как если бы на него попали искры от костра. Можно было бы предположить, что причиной тому стало неосторожное обращение со свечами. В первый раз я, признаться, именно так и подумал. Я даже приказал обыскать ее комнату, но ни свечей, ни спичек тогда так и не нашли. К тому же в моем доме электрическое освещение, и нет нужды в подобном архаизме. Она словно бы прихватывала частичку своего кошмара в реальный мир. Представляете?

— Нет, не представляю. — Баба Марфа покачала головой, но Стеша знала, что она понимает, о чем говорит фон Лангер.

— Может быть, именно из-за этих кошмаров тетушке все время хотелось пить. В ее комнате стояли графины с водой, но она рвалась к пруду. Признаюсь, мне было немного неловко, когда она пыталась напиться прямо из него. — Улыбка фон Лангера сделалась смущенно-неискренней. — Она их боялась.

— Кого? — спросила Стеша, невольно прерывая этот странный монолог. На самом деле ей следовало бы спросить, кто такая эта тетушка Ханна и какое отношение она имеет к бабе Марфе. Но ей было важно услышать именно про причину страха.

Прежде чем ответить, фон Лангер посмотрел на нее долгим и очень внимательным взглядом. Наверное, после небольшой тренировки у него тоже получилось бы превращать воду в лед. Или живого человека в соляную статую.

— Я вижу, юную фройляйн очень интересует предмет нашей беседы. Ей тоже снятся странные сны?

— Мне?! — спросила Стеша с таким искренним недоумением, что преподаватель театрального кружка мог бы ею гордиться. — Просто вы рассказываете такие необычные истории, господин Лангер.

— Можете называть меня Герхардом. Мне будет приятно.

— Кого она боялась? — спросила баба Марфа скрипучим, неживым каким-то голосом.

Фон Лангер отвел взгляд от Стеши, и она только сейчас поняла, что дышала все это время вполсилы.

— Тетушка Ханна говорила, что он один из этих страшных существ. Один из угарников. Именно после его ночных визитов она была особенно плоха.

— Чего он хотел? — Баба Марфа выглядела задумчиво-невозмутимой, словно думала в этот момент о чем-то, совершенно не касающемся предмета разговора.

— Возмездия. Это существо хотело возмездия, но тетушка так и не сказала, за что. Даже когда однажды проснулась в клубах дыма, с тлеющими волосами. Волосы, к слову, пришлось сбрить, их было уже не спасти. Даже тогда она не открылась мне, не поведала свою страшную тайну. Вы ведь не сомневаетесь, что тайна была именно страшной, фрау Марфа?

— Я не сомневаюсь лишь в одном, — сказала бабушка таким тоном, что Стеша невольно поежилась.

— В чем же?

— В том, что каждому воздается по делам его.

— Даже так? — Фон Лангер иронично приподнял бровь. — И какой грех совершила моя бедная тетушка?

— Тебе стоило спросить это у нее в последний миг ее жизни. Говорят, стоя на пороге смерти, невозможно солгать.

— Но можно промолчать. Эту тайну тетушка Ханна унесла с собой в могилу. Но кое-что она мне все-таки шепнула.

Фон Лангер замолчал. Молчала и баба Марфа. От повисшей тишины у Стеши зазвенело в ушах.

— А вы не любопытны, — заговорил он наконец. — В позапрошлую нашу встречу у нас возникло некоторое недопонимание…

— В позапрошлую нашу встречу ты был почти покойником, Герхард, — сказала баба Марфа жестко.

— Это из-за недостаточной информации, фрау Марфа, — усмехнулся он в ответ. — На болоте тяжело остаться в живых, если у тебя нет путеводной нити. Но теперь у меня есть карта.

Он достал из кармана пальто аккуратно сложенный вчетверо лист бумаги, расправил, положил на стол. Стеша подалась вперед. Она все еще не понимала, что связывает этих двоих, но ей было очень важно это понять.

— У тетушки Ханны определенно имелся немалый художественный талант и эйдетическая память. А у ее папеньки имелась карта. Вот ее точная копия! — Фон Лангер постучал пальцем по листу бумаги. — Здесь есть все, что нужно целеустремленному путнику: тропы явные и тайные, острова, старая гать, о которой не знают даже местные жители, болотный домик…

На этих словах у Стеши остановилось сердце. А фон Лангер продолжил:

— Здесь нет лишь одного, фрау Марфа. — Он снова помолчал, выжидая, поморщился и закончил уже другим, холодным и жестким тоном: — Здесь не указан один из островов. И не нужно делать вид, что вы не знаете, о чем я говорю. Моя несчастная полоумная тетушка не нарисовала на карте Марь.

— Марь?! — Баба Марфа коротко хохотнула. Это был сухой каркающий смех, от которого делалось не по себе. — Марь — это всего лишь выдумка! Чья-то глупая фантазия, Герхард! Ее нет на карте именно по той причине, что никто и никогда ее не видел. Это фата-моргана здешних болот!

— Никто не видел? — Фон Лангер подался вперед, словно приготовился к броску, смял рукой нарисованную карту. — Она его видела! Тетка Ханна видела этот чудо-остров!

— И много счастья ей это принесло? — спросила баба Марфа так тихо, что Стеша едва ее расслышала. А вот фон Лангер, который ловил каждое ее слово, услышал всё.