Позвонили в дверь. Мелани вытерла руки полотенцем и поспешила выйти.

— Это Дункан, наверное. Он за подарками хотел заехать. Видимо, руки заняты открыть.

Я кивнула женщине, продолжая лепить маленькие фигурки для сахарного печенья. Ко мне вернулась Мелани немного осунувшейся и сосредоточенной на своих мыслях. Мое чутье, которое с недавних пор стало острее в несколько раз, подсказывало, что пришел домой вовсе не Дункан.

Женщина села напротив меня, облокотилась локтями на столешницу и, все ещё будучи где-то далеко, но точно не на кухне, проговорила:

— Мне нужно кое-что тебе рассказать, Рикарда.

— Многообещающе звучит. — Она бросила на меня возмущенный взгляд. — Хорошо. Говори.

— Я ездила вчера к Хавьеру.

— Коэну старшему? — Женщина кивнула. Я вскочила со стула, полная яростного возмущения. Я хватала ртом воздух, пытаясь сказать хоть слово.

— Рикарда, я должна была тебе помочь.

— Чем помочь? — От злости я перешла на крик.

— Хавьер душил своей властью сына. Я не могла позволить остаться твоему ребенку без отца.

— И чего ты добилась?! Он выбрал свою сторону. Он просто так отказался от меня! И также откажется от ребенка! Ты ещё скажи, что Люциан узнал об этом. — Женщина виновато склонила голову, храня гробовое молчание. — Что?!

Последний мой вопрос прозвучал практически шепотом. Я, потеряв равновесие, села обратно на стул, опустила голову на руки и нервно втянула в себя воздух. Мелани все ещё молчала. Это меня ещё больше злило. «Как они смеют вмешиваться в мою жизнь? В мою!» — Пронеслось в моих мыслях. С блестящими глазами от слез я снова заговорила. Голос дрожал, но в нем все равно ощущалась сила.

— Ну и? Что тебе ответил Люциан?

— Он был шокирован. Не думаю, что в тот момент он осознавал правду моих слов.

— А ты думаешь сейчас он осознал? Понял, что внутри меня теперь живет его ребенок? — Я саркастично улыбнулась, не веря собственным словам. — Он хороший игрок. Все делает идеально: выглядит, говорит, ведет бизнес, везде побеждает. И со мной он тоже играл.

Мелани протянула ко мне свои ладони. Я позволила ей коснуться меня.

— Просто пойдем в гостиную, пожалуйста. — Она поджала губы, скрывая подходящий к горлу ком.

— Да что это изменит, Мелани?

Я догадалась о том, кто ждет меня в гостиной. И видеть этого человека мне не хотелось — боль и обида затуманили разум. Но все же я пошла. В гостиной на диванчике, нервно теребя избитыми пальцами игрушку, которую бросила Сью, сидел Люциан. Лицо его было изранено. Был заметен шов на щеке, кровяные подтеки на висках и расцарапанные костяшки на руках. Хотелось броситься к нему, но я сдержалась.

Напротив него надменно восседал Александр. Он не скрывал своей ненависти к мужчине. Его черные злые глаза смотрели на Коэна, вот-вот готовясь сцепиться с ним. Люциан же не смотрел на мальчика, явно чувствуя его невыносимо тяжелый взгляд. Не выдержав, он все-таки бросил ему:

— Пришел опять обидеть её? — Мальчик вскочил и заставил посмотреть на него мужчину. — Я тебе не позволю этого сделать! Уходи.

— Я не уйду, Алекс.

Он, почувствовав мое присутствие, медленно перевел взгляд на меня. Впервые я увидела в них сожаление и решительность вместе. Он будто бы упал с небес на землю, чувствуя насколько безвкусной бывает жизнь на земле. Я облокотилась на дверной косяк, стараясь сделать более безразличный вид. Мужчина поднялся и подошел ко мне. Мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Привет.

«Мне показалось или у него дрожит голос?» — подумала я. Его голос был тихим и хриплым. Ниже, чем есть на самом деле. Он бросил свой взгляд на мой живот. Я машинально закрыла ладонями его, якобы защищая.

— Что тебе нужно, Люциан? — Алекс скрестил руки на груди, испытывающе сверля спину мужчины. Мне пришлось выпроводить мальчика из зала.

— Ты мне нужна.

Я усмехнулась. Внутри все сжималось в тугой узел. Внутри я кричала на него, била кулаками по груди, но с наружи я безразлично наблюдала за ним.

— Ты отказался от меня. Что изменилось?

— Все. — Он отвел глаза в сторону, отворачивая от меня и свой корпус.

— В глаза смотри, когда со мной разговариваешь. — Это прозвучало настолько жестоко, что Люциан, округлив глаза, подчинился. — Если ты узнал о ребенке и решил вернуться, то ты опоздал.

— Ты блефуешь, Рикарда. Ты любишь меня и поэтому никогда не сделаешь подобного. — Я закусила нижнюю губу. — Даже сейчас ты подтвердила мою догадку.

— Допустим. Но это все равно ничего не меняет. Ты не можешь открыться мне, пустить в свою жизнь. Вместо того, чтобы быть со мной, ты выбрал работать на отца, и я понятие не имею, что он тебе такого предложил.

— Именно, что ты понятия не имеешь о том, что произошло тогда. — Он угрожающе близко приблизился ко мне. Его взгляд лишь на мгновение стал жестким и опасным. Я шагнула назад, опасаясь. Заметив это, он смягчился. — Прости. Отец поставил ультиматум: либо отработка долга и ты останешься жива и здорова, но без меня, либо наше долго и счастливо закончилось бы тем же вечером. Ты не знаешь, на что способен мой отец, Рикарда. Я не мог иначе.

— И что же произошло, что ты стоишь тут? — Мое сердце, словно ледяная глыба, намертво стояла внутри меня. Растопить её теперь было очень тяжело.

— Вчера, когда я подслушал разговор отца и Мелани, — Я невольно рассмеялась, а он бросил на меня свой слегка осуждающий серьезный взгляд. — Что ты смеешься?

— Подслушал разговор?

— Так вышло. — Он глубоко вдохнул воздух и протяжно выдохнул. — Когда я это услышал, я понял, что не могу всю жизнь подчиняться отцу. Я один раз потерял дорогого мне человека, и теперь не мог потерять ещё раз. И это чудо, — он протянул руку к моему животу, но я отдернула её, — ребенок дал мне огромный толчок. Мы договорились о бое. Я победил. Цена того боя была моя свобода. Теперь, когда меня больше не держит отец на цепи, я хочу вернуть себе самое ценное, что есть у меня.

— Было, Люциан. И я не могу быть уверена, что тогда все было правдой. Ты даже в банальной истории о пледе умудрился наврать. Только зачем?

— Есть моменты, которые очень больно вспоминать, и тем более рассказывать. Но я не хочу допускать больше таких ошибок. Рикарда…

Он шагнул ко мне навстречу, пытаясь заключить в объятия, но я вытянула руки в знак протеста.

— Я худший вариант для тебя, но ты лучшее, что могло со случиться. Ты идеальна для меня, а я…А