вброд, когда приходилось. Наступала на изломанные и иссохшие до пустоты тела, отбрасывала в сторону кости и лохмотья комбинезонов, пробиваясь к приоткрытым дверям. Между их стальными челюстями застыла фигура: одна рука внутри, другая снаружи, на сером лице замер ужас, пустые глазницы обращены к небу.

Джульетта стала одной из этих чужаков. Она тоже была мертва – или почти мертва. Но они уже застыли, а она все еще пробивалась вперед. Ей показали куда. Она потянула застрявшее в дверях тело. Дыхание гулко звучало в шлеме, туманило экран перед глазами. С усилием Джульетта вытянула наружу половину мертвого тела – вторая рассыпалась и рухнула внутрь. Поднялось облачко пыли.

Джульетта сунула руку в проем и попыталась протиснуться боком. Прошло плечо, за ним нога, но шлем застрял. Повернув голову, она попробовала еще раз, но шлем все равно не помещался между створками. Джульетту охватила паника в тот миг, когда стальные челюсти дверей крепко стиснули шлем. Она вытянула руку на всю длину, нашаривая сбоку от двери что-нибудь, за что можно ухватиться, чтобы втянуть себя внутрь, но ее торс тоже не проходил дальше. Одна нога была внутри, другая – снаружи. И не было ничего достаточно надежного, чтобы оттолкнуться или подтянуться – и преодолеть оставшиеся сантиметры. Джульетта оказалась в капкане. Она отчаянно размахивала попавшей внутрь бесполезной рукой, и учащенное дыхание быстро сжигало оставшийся воздух.

Джульетта попыталась засунуть внутрь другую руку. Она не могла развернуть бедра, но ухитрилась согнуть локоть и протиснуть ладонь в узкий промежуток между животом и дверью. Вцепившись пальцами в стальную кромку, она потянула. В этом ограниченном пространстве не было упора. Она могла полагаться только на крепость сжатых пальцев. Ей вдруг расхотелось умирать: только не здесь! Джульетта изогнула ладонь, словно сжимая кулак, плотнее обхватив пальцами край стальной челюсти. Костяшки заныли от напряжения. Она мотала головой внутри шлема, стараясь ударить лицом по проклятому экрану, извивалась, упиралась, дергала – и… внезапно освободилась.

Инерция рывка швырнула ее внутрь шлюза. Зацепившись ногой за край дверного проема, она отчаянно замахала руками, чтобы не упасть. Подошвы врезались в кучку обугленных костей, подняв в воздух облачко гари. Это были останки тех, кого внутри шлюза застиг очистительный огонь. Джульетта оказалась в закопченном помещении, зловеще похожем на то, откуда недавно вышла. В ее измученном разуме зародились сомнения. Может, она уже мертва, а это то место, где ее дожидаются призраки? Может, она сгорела заживо в шлюзе своего укрытия, и все, что видит сейчас, – лишь ее безумные галлюцинации, способ сбежать от боли, и теперь ей суждено скитаться здесь вечно?

Спотыкаясь об останки, она добрела до внутренней двери и прижалась шлемом к толстому стеклянному окошку. Джульетта высматривала сидящего за столом Питера Биллингса. Или, возможно, тень Холстона, бродящую по коридорам в поисках призрачной жены.

Нет, Джульетта находилась в другом шлюзе. Она постаралась успокоиться. Не заканчивается ли воздух? И не похоже ли вдыхание отработанного воздуха на поглощение выхлопных газов мотора, отравляющих мозг?

Дверь оказалась заперта. И она была реальная. Тысячи людей умерли, но Джульетта осталась жива. Пока оставалась.

Она попыталась крутануть большое запорное колесо, но то или застопорилось, или было заблокировано снаружи. Джульетта сильно постучала по стеклу, надеясь, что ее услышит местный шериф или работник кафе. Внутри царил мрак, но ее не оставляла мысль, что там кто-нибудь должен быть. Люди живут внутри укрытий. Им не следует кучами валяться вокруг.

Ответа она не дождалась. Свет за стеклом тоже не загорелся. Она навалилась на большое колесо, припоминая инструкции Марнса насчет того, как работают все эти механизмы, но его уроки показались ей очень далекими, и в то время она не сочла их важными. Однако кое-что все же удалось припомнить: разве после аргоновой продувки и выжигания атмосферного воздуха внутренняя дверь не должна разблокироваться? Автоматически. Шлюз ведь потом моют. Кажется, о чем-то таком Марнс и говорил. Он даже пошутил, что теоретически чистильщик даже может вернуться, когда пламя погаснет. Но Джульетта не была уверена, вспомнила она это или только что придумала. Может, просто ее испытывающий кислородное голодание мозг подбрасывает такие идеи?

В любом случае колесо на двери не поддавалось. Джульетта тянула его вниз, навалившись всем своим весом, но оно не двигалось. Она шагнула назад. Подвесная скамья возле стены, где чистильщиков перед смертью облачали в комбинезоны, выглядела заманчиво. Джульетта устала от ходьбы и от попыток проникнуть внутрь. Зачем она старается попасть в укрытие? Она нерешительно потопталась на месте. Что же ей делать дальше?

Ей был необходим воздух. А она по какой-то причине решила, что в укрытии он мог остаться. Она обвела взглядом разбросанные кости несчетного количества людей. Сколько их здесь умерло? Кости перемешались, теперь уже не представлялось возможным понять, сколько людей здесь умерло. А черепа? Можно сосчитать черепа и узнать. Джульетта выбросила эту чепуху из головы. Она явно начала терять рассудок.

«Колесо на двери – заклинившая гайка, – произнес далекий внутренний голос. – Заржавевший болт».

А разве она еще в годы ученичества не заработала себе репутацию тем, что научилась откручивать такие болты и гайки?

Джульетта напомнила себе, что проблема решаемая. Смазка, нагрев, рычаг. Вот секреты воздействия на кусок металла, не желающий уступать. У нее не было ничего из этих трех средств, но она все равно осмотрелась. Снова протиснуться в наружную дверь не получится: она знала, что во второй раз не справится – не хватит сил. Значит, придется искать что-нибудь здесь, в шлюзе. Скамейка была подвешена на двух цепях. Джульетта подергала цепи, но не смогла придумать, как их снять и как именно использовать.

В углу она увидела трубу, уходящую вверх и заканчивающуюся несколькими выходными отверстиями. Наверное, по ней подавался аргон. Стиснув трубу, она уперлась ногой в стену и потянула.

Крепление поддалось – токсичный воздух разъел его и ослабил. Джульетта улыбнулась, стиснула зубы и яростно дернула.

Труба оторвалась вверху и согнулась возле пола. Джульетта ощутила внезапный восторг, какой бывает у крысы, наткнувшейся на большой объедок. Ухватившись за освободившийся конец трубы, она принялась сгибать и разгибать его у основания. Металл обязательно сломается, если сгибать его пусть и несильно, но достаточно долго. Ей множество раз доводилось ощущать, как нагревается слабеющая сталь, когда ее гнешь и гнешь, пока она не сломается.

Пот катился по лбу, капал с кончика носа, затуманивал обзор – но она все тянула и толкала, назад и вперед, все яростнее и отчаяннее…

И труба неожиданно сломалась. Джульетта услышала лишь негромкий щелчок, и большой кусок оторвался.