Но помимо сражений, Высоков участвовал во многих переговорах. Он торговался, как в последний раз, пытаясь выкупить пленных у других аристократов. И не жалел никаких денег, понимая, что иначе ему не победить. Залез в долги, продал часть своих земель, добытые в боях артефакты и иномирное оружие.

Вот только даже таких усилий оказалось недостаточно. Граф был уверен, что никто не сможет его обойти в таблице рейтинга, но всё же нашелся такой человек. И он обошел их на каких-то сто пленников!

Но еще больший шок Высоков испытал, узнав, кто этот наглец. Какой-то Булатов, глава практически уничтоженного Рода, человек, у которого гвардия раз в тридцать меньше, чем у Высокова. Складывалось впечатление, что этот Булатов взял штурмом лагерь, в котором иномирцы просто спали и не оказывали никакого сопротивления.

Граф долго думал, что ему теперь делать и как быть. С одной стороны, Император обещал наградить трёх аристократов, что добьются наилучших результатов. Но с другой стороны, он не уточнял, буду ли эти награды разными в зависимости от места. А второе место явно хуже первого…

Так что теперь Высоков принял непростое и рискованное для себя решение. Но другого выхода он попросту не нашел. Время утекает, и совсем скоро Булатов явится в столицу, получит незаслуженную награду только за то, что ему просто повезло. Допустить этого граф никак не мог.

Он начал спешно собирать информацию о Булатовых, узнал, по какому маршруту и на чем он обычно добирается в столицу, и понял, что у него всё еще есть шанс оказаться победителем, занять первое место и получить лучшую награду.

— Поднимай боевую авиацию, — сухо проговорил Высоков, позвонив командиру своей гвардии. — Да… Приказываю уничтожить.

* * *

Не, ну в этот раз хотя бы пораньше начались проблемы. Почему я не удивился, когда пилоты передали по громкой связи, что к нам приближаются неопознанные объекты? Почему я даже в мыслях не допускал, что это простая случайность, и эти объекты просто летят по своим делам?

Да потому, что так не бывает. Давно привык, что моя поездка в столицу априори означает какие-то проблемы. И зачастую проблемы эти серьезные.

— Господин, по нам выпустили ракеты! — совершенно ожидаемо прокричал главный пилот, и в следующий миг двигатели взревели, а самолет начал крениться на правый бок.

Это я тоже примерно ожидал, конечно. Но не в черте города! Вот этот момент оказался неожиданным. Думал, нападут хотя бы на полпути, будут преследовать, и начнут стрелять, когда мы достаточно удалимся от дома.

— Левее бери! — рыкнул я, и положил ладони на корпус воздушного судна, влив в рунные вязи как можно больше энергии. — А вы чего расселись? Пристегивайтесь!

Со мной были двадцать бравых гвардейцев, облаченные в лучшую экипировку и вооруженные до зубов самыми мощными пушками и мечами. Но сейчас от них никакой пользы, и раз уж нам, скорее всего, придется падать, пусть лучше уцелеют. Мало ли, вдруг придется сражаться и на земле.

Раздался грохот, и в миниатюрных окошках разбушевалось пламя. Но рев двигателей лишь усилился, и резко остановившись, мы рванули вверх.

— Держитесь! — послышался крик в динамиках, и снова раздался грохот. По корпусу самолета забарабанили пули, но пробить обшивку они так и не смогли. Сработала очередная защита от физических повреждений, которая была внедрена только в корпус! Защита на двигателях практически истощена…

Ладно, всё равно ожидал, что будет весело. И когда ощутил, что мы начали довольно быстро снижаться, ни капли не удивился. Пилоты что-то кричали, гвардейцы просто пристегнулись всеми доступными ремнями и ждали, когда мы уже наконец приземлимся, а я вливал силы в последний контур прочности. Он защищает основную часть самолета, и рассчитан на то, чтобы ни при каких обстоятельствах экипаж и пассажиры не пострадали. Как раз на случай падения Вилли его и создал.

В иллюминаторах, то и дело, были видны вспышки взрывов, мимо проносились ракеты и снаряды. А мы просто сидели и ждали, когда это закончится, и самолет коснется земли. Также увидел в окошке расплывчатые очертания города. Это хорошо, значит пилоты смогли увести наш самолет от Архангельска, и при падении не будет невинных жертв.

Мимо пронеслись несколько истребителей, но рассмотреть гербы я не успел. Слишком быстро, да и скорее всего, аристократ, устроивший нападение, не захочет оставлять следов. Потому гербы точно закрыты. Но я все равно узнаю, кто это сделал.

Не успел додумать, какие кары стоит применить к противнику, как раздался очередной грохот, и мы врезались в землю. Тело мое сразу бросило вперед, но ремень на сидении выдержал, так что я отделался лишь парой переломов и разбитым лицом.

Вскоре мы остановились, и все звуки стихли. Лишь несколько раз рядом взорвались бомбы, но от каждой из них нас снова защитил барьер. Я же отстегнулся. И прямо на ходу, восстановив свои повреждения, подошел к каждому из гвардейцев. Кто-то отделался лишь синяками, другим повезло меньше, и у них после падения остались сложные открытые переломы и разрывы внутренних органов.

Пилоты тоже пострадали. Один лежал в своем кресле без сознания и с разбитой головой, второй сломал ноги, даже не представляю обо что.

— И как ты умудрился? — пробурчал я, вставив бедренную кость на место и быстро срастив ее. Этих людей лечить куда проще, ведь я это проделывал уже десятки, а то и сотни раз. Потому организмы знакомы, а это в лекарском деле очень важно.

— Простите, господин… Но мы увели самолет от города… — прохрипел он. А, ребра тоже сломаны, нужно подлечить.

— Сигнал о помощи отправили? — уточнил у него, и пилот в ответ утвердительно кивнул.

— Отправили, но…

Я быстро закончил лечение и посмотрел через окна, где мы вообще оказались. Какой-то лесок, ничего примечательного. Здесь таких много. Отчасти это даже хорошо, свидетелей почти нет, и никто не увидит, что наш самолет остался практически цел, даже после нескольких прямых попаданий ракет.

— А где мы, кстати, упали? — как-то быстро от нас отстали истребители. На их месте я бы сжег здесь всё вместе с самолетом, и потом, на всякий случай, высадил бы десант. Но его что-то не видать. А это значило лишь одно. Мы упали на землях какого-то аристократа.

— Господин, мы уводили самолет от города… — вздохнул главный пилот. — Это