Шрифт:
Закладка:
Как я мог забыть такую фенечку всех магазинов торгующих тканями? Остатки и мерный лоскут. В самом дальнем углу пёстрая стопка разных отрезов. На каждом куске бумажка с метражом приколота. Набрал разного. Потом разберусь, что пригодится, и из чего только кухонные прихватки только и делать.
Ну, всё. Хватит! Забираю Аню, обвешанную бумажными свёртками и вывожу её на улицу… Конечно же, тут же отбираю у неё всё. после чего она выдыхает с облегчением.
— Ну, ты чего там так долго?
— Извини! Ты ещё не проголодалась? Тут недалеко есть палатка. Там пончики пекут.
Глазки у девочки загорелись.
— Да. Мы с мамой там иногда покупаем пончики с пудрой. Вкусные.
— Тогда пойдём и возьмём целый килограмм.
— Зачем килограмм? Мы же столько не съедим. — испуганно возражает Анюта.
— А ты хочешь есть их прямо на улице, грязными руками, обсыпаясь сахарной пудрой? Нет. Мы возьмём и поедем с ними к нам домой. А там вместе с Лёшей и тётей Наташей съедим их с чаем за столом, как приличные люди…
— Хорошо!
Да… Трудна дорога в двести метров. До пончиков мы сразу не дошли.
* * *
Как я мог забыть. Тут же за углом прячется маленький магазинчик, про который знают все мальчишки в этом районе. Называется он «Рыболов-спортсмен». И продают там всякоё колющее, режущее и вообще прикольное.
Внутрь с тюками я не пошёл. Снова навесил на девочку весь груз разом. Всё равно Анюте в этом магазине нечего делать. Это мужской мир.
Долго я там не задержался. Купил два больших складных ножа себе и Лёшке. И ещё один маленький, в котором даже были маленькие ножницы. А ещё увидел и купил два мотка шнура. Один белого, а другой какого-то бурого цвета. Будет теперь что вдёргивать в капюшон. И вообще пригодится… Заодно купил два походных рюкзака-колобка. Мы же в поездку на море собираемся. Джинсовый рюкзак — это городской пижон. А походный — он как раз походный и есть… Один рюкзак убрал внутрь другого. Туда же запихнул и все тюки с тканями. Вот и колобок нарисовался… Пришлось его надеть на спину. Анюты пыталась отобрать у меня джинсовый рюкзак, но я взвесил его на руке и понял, что для неё это будет тяжеловато. Да и для меня весь груз оказался не таким уж и лёгким. Ну, ничего. Нам бы только до пончиков добраться.
* * *
Очередь была человек десять. Но двигалась быстро. На подходе к окошку, из которого доносился умопомрачительный запах, можно было увидеть машину пекущую пончики. Колечки из нежного теста ныряли в кипящее масло и плыли не спеша по закольцованному бассейну. Посредине пути металлическая лопатка их переворачивала и дальше они «загорали» уже другим боком… А потом снова из масла появлялась лопатка, и подхватив свежеиспечённый пончик, выбрасывала его в лоток. Залипательное зрелище… Можно бесконечно долго смотреть, как горит огонь, как течёт вода, и как эта гениальная машина печёт пончики…
Получив два бумажных пакета с пончиками, мы быстро поймали такси и минут через двадцать уже входили в знакомый подъезд. Третий этаж. Звонок в дверь.
Странно. Первым, что мы услышали, было:
— Явились, не запылились!
17 июня. 1974 год.
Москва. Новогиреево.
Интересно… А на чём приехал Васин, если ни «Волги», ни какой-нибудь другой машины у подъезда я не заметил.
— Ну, чего ты на детей напал, ирод? Давай я их сперва обедом накормлю. И сам поешь. А уж потом будете разговаривать…
— Наталья! Ты знаешь, что учудил этот юный герой?
— И знать не хочу… Садитесь кушать!
Сижу. На Васина гляжу. Он сидит напротив меня за кухонным столом и так же как и я, ест щи из свежей капусты. Вид у него, скажем так… Очень недовольный.
Анюта притихла с ложкой в руке. Похоже, что она чего-то боится.
— Анечка! Ты почему щи не кушаешь? Не понравились? — с заботой в голосе спросила её тётя Наташа.
Аня молча заработала ложкой…
Я свою тарелку прикончил первым. От второго отказался. Поскольку больше всего на свете мне сейчас хотелось чаю с пончиками, пока они совсем не «замёрзли».
Васин тоже перестал стучать ложкой о дно тарелки, и сейчас сверлил меня взглядом.
— Игорь Анатольевич! Я могу всё объяснить.
— Начинай!
— Только сперва скажите, что я такого сделал?
— И он ещё спрашивает… Избил женщину… Похитил ребёнка…
— Никакого похищения. Я проинформировал Елену Николаевну, что Аня со мной. А эта женщина на меня сама первая напала…
— Саша защищался! — пискнула Аня.
— А про лицу-то зачем её было бить?
— Я не бил. Она меня за грудки схватила рукой. Я вырвался из захвата. Заломил ей руку за спину. Хотите, покажу как?
— Потом покажешь.
— Она на пол упала… Возможно лицом немного ударилась… А Вы знаете, что она творит в той квартире?
— Знаю. Даже больше тебя…
— А то, что она Елене Николаевне каблуки ломала на новых сапогах и у пуговиц на пальто нитки подрезала знаете? А то, что «эта тётя Света» Аню терроризирует знаете? Книгу библиотечную у неё украла. Девочку теперь в библиотеку не пускают. А за книгу маме пришлось втройне заплатить…
— Всё сказал, защитник справедливости?
— Всё…
— А теперь послушай меня! Ты в очередной раз стал поднимать бучу не в то время и не в том месте.
— Поясните, пожалуйста, что я сделал не так?
— Пойдём, выйдем, покурим…
Я не курю, но понимаю, что разговор предстоит конфиденциальный. Мы вышли из квартиры и спустились по лестнице вниз. Только выйдя на свежий воздух, Васин начал разговор.
— Ты нам немного сорвал операцию…
— Какую операцию?
— А ты думаешь, что мы впустую так долго проверяли семью твоей Ани?… Мы же не только проверили биографию Елены Николаевны. Проведена большая работа. Аккуратно. Не привлекая внимание были получены характеристики с места работы и проживания… Ты уловил главную мысль? «Не привлекая внимания». You understand me? (англ. Ты понимаешь меня?)
Я не понял, почему он вдруг перешёл на английский? Это что? Какая-то проверка? Но мы же в интернате как раз английский язык с братом изучали… Чего он от меня хочет?
— Do you understand Russian? (англ. По-русски понимаешь?)
Придётся отвечать.
— Yes. I speak Russian well. It
