Когда подъехали к клубу и вышли из машины, Никита опять взял её за руку, и сейчас подобное воспринималось естественным и правильным. Словно не было последних трёх лет. Их получалось выбросить из головы. На время, конечно, но всё же.

Пиджак он оставил в машине и сейчас был в рубашке – верхние пуговицы расстёгнуты, и манжеты тоже. И в этой вызывающей небрежности тоже имелось что-то прежнее, хорошо знакомое

– Тебе не холодно?

– Ничуть.

Наверное, сейчас было ещё слишком рано, поэтому внутри достаточно свободно: не пусто, нет, но никакой чрезмерной толкотни. Свободных мест хватало, как за столиками, располагавшимися по периметру танцпола, ближе к стене, так и за стойкой. Они устроились на высоких барных стульях, стоящих слишком близком, так что даже поневоле пришлось касаться друг друга локтями.

– Ты чего пить будешь? – спросил Никита.

– А ты?

– Я же за рулём, – напомнил он, и Лиза воскликнула возмущённо:

– То есть я должна напиваться, а ты, значит, планируешь исключительно на это любоваться?

– А ты планируешь напиться? – уточнил Никита.

Она не стала особо задумываться над интонациями, с которыми он это произнёс, внезапно вспомнила и многозначительно поинтересовалась:

– Тебя что-то смущает?

Он коротко рассмеялся.

– Нет. – И опять стал серьёзным. – Но тогда тем более. Кто-то же должен за тобой присмотреть.

– Пф! – фыркнула Лиза. – Обойдусь. Я уже большая девочка. В няньках не нуждаюсь.

Он улыбнулся, прищурился, произнёс негромко и проникновенно:

– Я знаю.

Ну почему он так говорил? Дело не в смысле, дело в голосе. И, наверное, ей действительно требовалось выпить – что-нибудь со льдом. И, да, пусть будет алкогольное, хотя напиваться она всё-таки не собиралась.

Она выбрала «Кровавую Мэри», и через пару минут бармен поставил перед ней высокий стакан с непрозрачным красным напитком и длинной деревянной шпажкой, на которую были насажены три зеленоватые оливки. Лиза взяла его, осторожно притронулась губами к обсыпанному кристалликами соли краю, сделала несколько глотков.

Никита, как и намеревался, заказал что-то безалкогольное, и теперь потягивал через трубочку, и с любопытством наблюдал за ней. Всё-таки хотел узнал, как Лиза выглядит пьяной? Она-то его видела однажды, напившегося вдрызг. Не с радости, конечно. Он даже признался потом, что вообще не помнил, как оказался у служебного входа бара. Скорее всего, тот парень, которого он толкнул и послал, вместе с дружками предложил ему выйти, выяснить отношения, а он не отказался.

Как же она перепугалась за него тогда. Да и вообще те дни, наверное, были самыми ужасными. Даже намного хуже тех, когда она, обидевшись и разозлившись, уехала от него домой к родителям.

И всё же, почему у них ничего не получилось? Жалко. Но жалеть глупо, а исправлять поздно. Поэтому – хватит!

Лиза развернулась в сторону танцпола, обвела оценивающим взглядом зал, потом махнула в его сторону рукой, в которой по-прежнему сжимала стакан с остатками коктейля, вопросительно посмотрела на Никиту:

– Это здесь ты обычно девушек снимаешь?

Он усмехнулся, дёрнул бровью.

– Типа того.

– У-у, – протянула Лиза с пониманием и тут же удивлённо осознала.

Она сейчас, что, с ним заигрывала? Да ладно! Это её так с единственного коктейля развезло? Хотя он с водкой, но ведь её совсем мало. Или в нём содержался какой-то секретный ингредиент? Или Крайнов ей что-то подмешал, пока она отворачивалась?

– Танцевать-то будем? – напомнил он.

– Конечно.

Никита слез со стула, попытался высвободить стакан из её пальцев.

– Стой, стой! – с негодованием возопила Лиза. – Там ещё оливка осталась!

Правда стакан она отдала, но забрала из него шпажку. Обхватив оливку губами, не торопясь сняла её, втянула в рот, потом слизнула с губ остатки томатного сока и кристаллики соли. Кажется, получилось слишком провокационно и демонстративно, – но, честно, абсолютно спонтанно – будто Лиза клеила первого попавшегося симпатичного парня.

Но, может, сейчас именно так и было. У неё же имелся повод – ей изменил муж, и теперь надо как-то повысить рухнувшую самооценку, убедиться, что дело не в собственной неправильности и невостребованности, а в его тупости. Просто первый попавшийся парень чисто случайно оказался хорошо знакомым.

Да Крайнов же и сам говорил про развеяться, вот её подсознание и подошло к делу со всей ответственностью, врубило нужные паттерны. Так что – сам виноват, и пусть не жалуется. Но он и не жаловался – поставил стакан на стойку, сжал Лизину ладонь, помогая спуститься, подхватил, на несколько мгновений привлёк к себе.

А как же обещанное «ничего такого»? Тоже решил поиграть? Но Лиза не стала ни осуждать, ни возмущаться, хотя и ощутила, как сбилось дыхание.

Они ведь нарочно дразнили и провоцировали друг друга, потому что это было возбуждающе забавно. Но оба прекрасно осознавали, что всё равно больше не перейдут грань. А танцы – это всего лишь танцы.

Пританцовывать Лиза начала почти сразу, пока проходили мимо столиков, уж слишком музыка оказалась заводной, хотя вроде бы совсем простой и даже не слишком быстрой, но ритм битов удачно слился с пульсацией сердца, с настроением, с лёгким градусом коктейля, всё-таки добавившего огня в кровь. Они остановились не на краю танцпола, а где-то ближе к центру. Тут было даже просторней, есть где развернуться.

Как шли, так и продолжили – Никита остался у Лизы за спиной. Она ощущала его, видела, когда поворачивала голову, бросала короткий взгляд. Он будто бы одновременно присутствовал и нет: не маячил перед глазами, позволяя ей существовать самой по себе без стесняющего постороннего присутствия, отрываться в своё удовольствие, но всё-таки твёрдо знать, что он тут, рядом, с ней. Напоминал о себе только быстрыми, почти невесомыми касаниями, дотрагиваясь то до плеча, то до руки, то до талии. А один раз провёл подушечками пальцами по шее.

Лиза едва не вздрогнула, почувствовала, как по рукам пробежали мурашки, и не сдержавшись, сама подалась назад, на несколько мгновений прислонилась к нему. Никита обхватил её за талию, прижал, но, когда она опять устремилась вперёд, прочь от него, спокойно отпустил. И это тоже был танец. Всего лишь танец.