Удивлению Зеленоглазки не было предела.

— Ты уедешь? — ошеломлённо спросила колдунья.

— Мой отец ещё нескоро построит корабль, способный пересечь море, — произнесла Линдиэль с недовольным выражением на лице, — может пройти и дюжина лет, и две. Плавание слишком долгое, вода солёная, дерево даже с пропиткой не выдержит. Мы все надеемся на Белую рощу.

— Белая роща, — мечтательно улыбнулась Зеленоглазка. — Сказочно звучит. Я бы, наверное, тоже хотела уплыть куда-нибудь в волшебную страну. Митриэль, возьмёшь меня с собой?

Знахарка от души рассмеялась из-под чёрной шали: то ли посчитала, что рано об этом говорить, то ли подумала, будто колдунья шутит. А может, была уверена, что Мориквенди, однажды отвергнувшим свет Валинора, нечего надеяться на второй шанс.

Ведь Рок не прощает виновных.

***

Синие флаги сливались с лазурным небом, белый снег на крышах и шпилях походил на лёгкие весенние облака, золото лучей Анар играло на серебре ажурных балконов и оконных стёкол, притягивая взгляд новоприбывших гостей праздника, чьи знамёна не казались частью воздушного купола.

— Астальдо! Слава герою Астальдо! — разлетелось над площадью.

— Айя Астальдо!

— Вечная сияющая слава!

Финдекано смотрел в толпу, встречался взглядом со знакомыми, кому-то кивал, другим махал рукой, некоторых демонстративно не замечал. Сын Нолофинвэ знал — с отцом удастся поговорить в любом случае, поскольку никого из соседей не приглашали, важных советов за закрытыми дверями проводить не планируется. Тем лучше — не придётся ждать, а значит, можно будет скорее вернуться в осадный лагерь.

Спешившись при въезде на площадь, Астальдо посмотрел на летние цветы, украшавшие праздник, прислушался к голосам и долетавшей со сцены музыке.

— Ещё зима, ещё искрится

Снег на деревьях в вышине, — пели многоголосием эльфийки, подражая альквалондскому хору. — Но с каждым днём всё громче птицы

Звенят, щебечут о весне.

Кружась в танце, девы в цветочных платьях побежали сквозь толпу, осыпая гостей разноцветными лепестками. Из пёстрого вихря к Финдекано вышел светловолосый эльф с кораблём и чайкой на груди, сопровождаемый верными. Сын Нолофинвэ удивился: родня Кирдана? Они не собирались приезжать.

— Прекрасного весеннего дня, герой Астальдо, — поприветствовал эльф. — Рад видеть тебя в этот чудесный день. Позволь представить мою сестру Линдиэль.

Едва не лишаясь чувств от волнения, дочь лорда Новэ на негнущихся ногах вышла из-за спины брата.

— И пусть порой мороз ярится, — долетела песня и новый вихрь из лепестков, — ещё стоит на реках лёд,

Но птицы знают, знают птицы —

Весна идёт!

Весна идёт!

Линдиэль, пряча дрожащие руки, справилась с собой, подняла глаза.

«Он всё понял! Астальдо понял, кто я!»

— Могу я поговорить с юной леди наедине? — вежливо спросил Финдекано, делая шаг в сторону цветочной арки, стряхивая лепестки с плеча.

Не дождавшись ответа брата, эльфийка рванула вперёд, любуясь прекрасным мужественным лицом возлюбленного, таким близким и красивым на фоне летних цветов, распустившихся весной, несмотря на морозы.

— Ликуют, радуясь, сердца, стремясь в простор лугов, — запели на сцене каноном. — Идёт весна, идёт в гирлянде из цветов.

Весна идёт, весна поёт, звенит ручей.

Идёт весна в короне из лучей.

Лепестки снова посыпались, и сердце Линдиэль едва не вырвалось из груди.

— Эти цветы неуместны здесь, — посмотрел на арку Финдекано, сверкая серебром парадного доспеха на фоне синего одеяния и розовых вьюнов. — Их время — лето, они замёрзнут.

— Можно согреть лепестки и стебли заботой, — дрожащим голосом пролепетала дочь Кирдана.

— Линдиэль, — посмотрел, наконец, на деву принц, — я пришёл в Эндорэ с войной и ради войны. Пришёл проливать кровь врагов. В моей жизни нет места для любви и семьи, и ни ты, ни кто-либо другой не изменит этого. Надеюсь на понимание или хотя бы уважение к выбранному мной пути.

Дочь Кирдана, чуть не плача, посмотрела в сияющие глаза любимого Астальдо. Взглянула внимательно, как никогда…

И увидела, почувствовала, поняла: стоявший перед ней Нолдо смотрел на неё, как на одну из Тэлери, народа предателей, вставших на пути справедливой войны с врагом, проливших кровь тех, кто хотел избавить Арду от зла. Всего лишь одна из них. Такая же, как они.

Линдиэль вдруг поняла, что Астальдо действительно братоубийца, как и остальные Голодрим, только… только…

Он не такой! Он… другой! Единственный!..

Любимый…

— Мне жаль, Линдиэль, — холодно и невыносимо равнодушно произнёс Финдекано, — твоя любовь останется без ответа.

Лепестки взлетели вверх, начали опадать мерцающей пеленой. Стоя на фоне летних цветов среди весеннего мороза, герой Астальдо сдержанно откланялся и растаял в порыве ледяного ветра.

Слёзы покатились по щекам эльфийки, обжигая нежную кожу, от боли в груди захотелось кричать, только не было сил. В одно мгновение жизнь стала невыносима и безрадостна, надежды умерли, холод пробрал до дрожи. Линдиэль, забыв гордость, бросилась в объятия к брату и разрыдалась.

— И пусть порой мороз ярится, — долетела песня, — ещё стоит на реках лёд.

Но птицы знают, знают птицы —

Весна идёт!

Весна идёт!

Примечание к части Песня из мюзикла "Сердце Снегурочки" "Весна"

О планах Химлада

Уйдя вперёд на полсотни шагов от своего отряда, Глорфиндел, Эктелион и Галдор — Синда из Эглареста, строивший плотину, а потом обосновавшийся в Неврасте, женившись на подданной лорда Турукано, поднялись на высокий холм и осмотрелись. 

— Ну что, куда пойдём? — рассмеялся золотоволосый Нолдо, оборачиваясь из стороны в сторону. 

— Не представляю, — развёл руками Эктелион и снова взялся за флейту, переговариваясь с птицами с помощью незамысловатой мелодии.

— Давайте рассуждать здраво, — убрав в поясную сумку маленькую карту, предложил Галдор, — я понимаю, вы не воспринимаете наш поход всерьёз, но я не могу относиться легкомысленно к тому, что связано с именем Вала Улмо. Слава великому владыке!

Нолдор с усмешкой переглянулись, однако промолчали.

— В окрестностях Химлада искать бессмысленно, — продолжил рассуждать Синда, — лорд-охотник, понимающий языки животных и птиц, у которого на службе весьма необычная собака, нашёл бы чудесную рощу, будь она