Диагноз «пограничное расстройство личности» (ПРЛ) появился относительно недавно и до сих пор вызывает полемику. Прежде всего важно не путать его с тем, что психоаналитики называют пограничным состоянием – относительно слабым уровнем выраженности психического расстройства, не доходящим до заметной патологии. Изначально автор термина американский психотерапевт Адольф Штерн считал, что симптомы того, что сейчас мы называем ПРЛ, – это смазанные, «пограничные» симптомы шизофрении[559] (напомним, «шизофрения light» действительно существует – сейчас это заболевание называется шизотипическим расстройством, и подробнее о нем мы рассказывали в главе 7), отсюда и название. Впоследствии выяснилось, что с шизофренией ПРЛ не имеет ничего общего, хотя еще долгое время последнее являлось «классификационной свалкой» – такой диагноз могли поставить человеку, у которого явно было какое-то нарушение психики, но симптомы оказывались слишком невнятными и противоречивыми. Но по мере исследования расстройства психиатрам удалось определить его специфический почерк, и в 1980 г. оно стало самостоятельным диагнозом. Сейчас визитной карточкой пограничного расстройства личности считаются следующие проявления[560]:

● Экстремальные реакции в случае, если больной чувствует себя покинутым: он впадает в панику, депрессию, истерику или бурный гнев, совершает отчаянные поступки. При этом не важно, насколько оправданно состояние покинутости: возможно, у «пограничника» просто выдался неудачный день, когда любимый человек не смог пойти с ним в кино из-за сверхурочного задания на работе. Даже такая ситуация может причинить больному страдание, и его реакция может быть очень бурной, потому что такие люди очень сильно боятся быть брошенными и почти постоянно ждут от окружающих подвоха.

● Напряженные, непредсказуемые и полные контрастов отношения с членами семьи, друзьями и возлюбленными. Сегодня человек может считать, что его близкие – само совершенство и между ними полнейшее взаимопонимание, а завтра внезапно почувствует неприязнь, разочарование или злость на этих ненадежных людей, которые так и не смогли оправдать его ожидания. Страдающие пограничным расстройством склонны идеализировать потенциальных друзей или возлюбленных чуть ли не с первой встречи, они быстро втягиваются в отношения и легко начинают воспринимать всерьез самые невинные проявления симпатии. Даже на самых ранних стадиях общения они часто стремятся проводить почти все свободное время вместе с любимыми и делиться самыми личными переживаниями. Естественно, далеко не все могут выдержать такой накал страстей и столь быстрое слияние личных границ, поэтому партнеры довольно быстро начинают отстаивать личное пространство. Для человека с ПРЛ эта вполне естественная потребность другого может выглядеть как сигнал о том, что его недостаточно ценят и могут бросить в любой момент, поэтому он с большой вероятностью поспешит принять превентивные меры: разочаруется, с драматической ноткой сообщит, что ему нужно «больше свободы», или даже первым бросит партнера, недоумевающего, в чем он, собственно, провинился. Такие люди могут сильно «вкладываться» в отношения, но они всегда ожидают от окружающих гарантии того, что их усилия не будут потрачены впустую. А поскольку в реальном мире такие гарантии дать невозможно, они то и дело сталкиваются с крахом иллюзий. Чтобы ощущать себя в большей безопасности, «пограничники» могут стремиться быть в перманентном контакте (нуждаясь в физическом присутствии значимого человека или постоянной связи с ним по телефону либо через мессенджеры) или непредсказуемо приближаться/отдаляться и прибегать к манипуляциям, чтобы чувствовать, что они контролируют отношения.

Комментарий научного редактора. Наблюдение из практики. У людей, страдающих ПРЛ, сложности с тем, чтобы формировать в голове необсуждаемые и неотменяемые правила и ритуалы. Например, я не взвешиваю мысленно по утрам, хочу ли идти на работу. Если мне не нравится работа, я могу рассуждать: «А стоит ли, а может быть, сменить?», но вот прямо сейчас собираться и идти – это особых споров внутри не вызывает. Точно так же я без малейшего понятия, хочу ли я чистить зубы и мыть голову, – просто выполняю гигиенические процедуры, это не предмет для обсуждения. А какие-то ситуации вызывают борьбу мотивов – например, соблюдать диету или съесть пиццу, сейчас убраться в квартире или, ай ладно, до завтра подождет. И это же исключительно правила внутри головы, нет никаких объективных критериев, почему ты это делаешь без разговоров, а вот это как пойдет. Но есть иерархия приоритетов. И у пограничников она с трудом формируется. Человек с ПРЛ совершенно запросто может проснуться, решить, что сегодня он не в настроении идти на работу, сунуть голову под подушку и спать дальше. И заранее невозможно предсказать, когда с тобой такое случится. Причем сам же человек с ПРЛ от этого страдает, осознает как большую проблему, но поделать ничего не может. Примерно так же условно «обычный» человек может быть бессилен перед тягой к сигарете или вкусняшке. Вроде бы и хочешь отказаться, однако спонтанные порывы сильнее тебя. Но у человека с ПРЛ такое происходит чаще, в том числе и с принципиально значимыми для адаптации паттернами.

● Искаженные и нестабильные представления о себе, о собственной личности. У человека с ПРЛ нет цельной картины своего «Я» – он старается подстраиваться под окружающих и часто зависим от них, поэтому его мнения, ценности и вкусы внезапно меняются. Расставания очень болезненны для него еще и поэтому – вместе с бывшим другом, соратником или возлюбленным уходит и его более-менее стабилизировавшееся представление о себе. Часто больные ПРЛ «на ровном месте» чувствуют внутреннюю опустошенность и потерянность.

● Импульсивное и опасное поведение – в попытке заполнить пустоту и отвлечься от нестабильности собственного существования «пограничник» может спускать крупные суммы денег, лихачить на дорогах, иметь проблемы с алкоголем и наркотиками, беспорядочно менять половых партнеров. В тяжелые моменты он может также причинять себе физический вред (скажем, наносить порезы) – вплоть до суицида.

● Резкая и внешне немотивированная смена настроения – каждый эпизод может длиться от нескольких часов до нескольких дней. Данный симптом характерен как для людей с ПРЛ, как и для биполярников. Поэтому очень важен правильный дифференциальный диагноз: эти расстройства имеют разную природу и лечатся по-разному. Если упрощенно, их можно различить по двум ключевым параметрам: временным рамкам (человека с пограничным расстройством колбасит чаще – он может менять фазы до нескольких раз в день) и типичности поведения для конкретной личности (условно, постоянный любитель диких эскапад и рискованного вождения с большей вероятностью «пограничник», а осторожный человек, который вдруг стал стритрейсером, скорее биполярник).

● Невозможность управлять гневом – у «пограничников» периодически случаются вспышки неконтролируемой ярости или раздражения. В состоянии аффекта человек с ПРЛ словно съезжает в детскую или подростковую фазу психологического развития. У него сильно страдает рациональное мышление, он перестает реагировать на здравые аргументы и теряет способность