С каждой ночью мои сны с участием дракона становились все ярче, и я просыпалась мокрая, возбужденная и крайне злая. Тело пылало, нуждаясь в его прикосновениях, и мои пальцы все чаще оказывались там, где я мечтала почувствовать восхитительную твердость и длину своего мужчины. Это не могло так больше продолжаться, поэтому я решила не спать вовсе.

Однажды, блуждая ночью по замку, я услышала голоса, которые доносились из кабинета отца. Дверь была приоткрыта, и я, на правах дочери, вошла без стука. Увиденное там шокировало меня и привело в ярость. У стеллажа с книгами стояло высокое напольное зеркало, но отражался в нем вовсе не мой отец, который стоял рядом. В небритом, осунувшемся мужчине я без труда узнала Каина. Он сидел за столом в своем кабинете, но, увидев меня, вскочил.

— Леона!

Отец обернулся, и в его взгляд стал виноватым. Еще бы, ведь он фактически предал свою дочь, общаясь с тем, кто собирался ее убить.

Не сказав ни слова, я стремительно покинула кабинет. Родитель сорвался вслед за мной, пытаясь объясниться, но я захлопнула дверь своих апартаментов прямо перед его носом. Мне не нужны были оправдания. Мне, похоже, уже ничего не было нужно, кроме забвения.

Попытки выключить свои эмоции со временем увенчались успехом. Постепенно я перестала чувствовать что-либо. Настолько, что решилась открыть коробку и прочитать письма. Мне хватило одного, чтобы плотину вновь прорвало. В каждом слове Каина было столько вины и сожаления, что хватило бы на нескольких драконов. Он просил дать ему второй шанс, клялся и вечной любви и искренне раскаивался в содеянном. Я оказалась в шаге от того, чтобы сдаться.

Но предавший однажды предаст еще раз - это неоспоримая истина, а от моего доверия не осталось и следа, поэтому письма снова оказались в коробке, а коробка – на пыльной антресоли, где не так-то просто было ее достать.

Не добившись со мной успеха, отец прислал маму. Она была единственным человеком, на которого я не могла злиться несмотря ни на что.

— Леона, детка, – она сидела рядом со мной, все такая же юная и красивая, как и в день своей свадьбы, ведь любовь отца подарила ей бессмертие. – Посмотри, что случилось с садом.

Мне не надо было смотреть, я итак знала, что цветы под моими окнами обратились в пепел. Птицы больше не прилетали и не будили меня своим сладкоголосым пением. Все вокруг умерло, отражая мое настроение.

Я виновато пожала плечами.

— Пусть отец исправит, ему хватит на это сил.

— Это исправит лишь твое исцелившееся сердце, – мама погладила меня по руке. – Ты уверена, что честна с собой, когда речь идет о твоем драконе?

Нет, я лгала себе без зазрения совести. Но что мне правда, если она причиняла невыносимую боль?

Не дождавшись ответа, мама продолжила.

— Я довольно давно знаю Каина и успела неплохо его изучить. Он не стал бы…

Возможно, это было очень по-детски, но я закрыла уши руками, отказываясь слушать. Но заглушить слова полностью у меня не получилось.

— Тебе кажется, что мы тебя предаем, – не обращая внимания на мой протест, продолжила мама. – Но со стороны виднее. Ты страдаешь. От той Леоны, что была всего месяц назад, не осталось и следа.

Вот именно. Каин меня полностью уничтожил.

— И мы с Эриком должны ненавидеть его за то, что он с тобой сделал, но это не изменит того, что Каин – твоя истинная любовь. И притяжение к нему ты не сможешь побороть, как бы ни пыталась. Каждый день разлуки будет...

Я начала петь.

Что угодно, лишь бы не слышать, потому что она была жестоко права. Мое сердце осталось в Алассаре и полностью принадлежало лорду Рэвенхарту. Меня тянуло к нему так сильно, что каждый день без него казался мучительнее предыдущего. И от этого я чувствовала себя идиоткой.

Бросив на меня полный жалости взгляд, мама покинула мои апартаменты. Что ж, она пыталась...

Я продолжала злиться на родителей, потому что они оказались полностью на стороне Каина. Отец воспользовался гримуаром, чтобы воспроизвести зеркало Реджины и возобновить связь с Алассаром. Они с Каином думали, как заставить меня вернуться.

У меня снова получилось полностью блокировать свои чувства. Охваченная блаженным онемением, будто под анестезией, я нашла в себе смелость пробраться в кабинет отца, чтобы раз и навсегда объяснить дракону свою позицию. Тщательно продуманная речь крутилась в голове, но все слова растерялись, стоило мне встретиться с пристальным взглядом его потускневших глаз.

— Леона, – казалось, он не спал целую вечность. – Наконец-то ты пришла.

Я промолчала, глядя на него, жадно впитывая каждую черту. Несмотря на то, что подбородок дракона покрылся щетиной, а под глазами залегли тени, он все еще оставался самым великолепным мужчиной, которого я когда-либо видела. А при воспоминании о снах, что терзали меня на протяжении нескольких недель, соски затвердели и, готова спорить, это было отчетливо видно сквозь тонкую ткань домашнего платья. Кадык Каина едва заметно дернулся, взгляд, устремленный на меня, уже знакомо потемнел.

Мужчина тоже не торопился начинать разговор, лишь разглядывал меня, будто пытаясь заглянуть в душу. Но через зеркало сделать это было невозможно.. С каждым мгновением его лицо все больше хмурилось.

— Скажи, – наконец, произнес он. – Сможешь ли ты меня когда-нибудь простить?

Я задумалась.

Несмотря на то, что случилось, Каину по силам было сделать меня счастливой. Если быть честной с собой, я тосковала по нему. Мое тело горело и плавилось при одной мысли о его руках, а сердце колотилось как безумное, пытаясь справиться с острой болью, вызванной воспоминаниями. Но простить то, что он собирался меня убить и отдать мое тело Реджине?

— Почему ты прислал сюда кристалл с Реджиной? – спросила я вместо ответа. – Мог бы найти ей тело и жить долго и счастливо со своей истинной парой.

— Чтобы избежать соблазна, – тихо признался он. – Я был слишком зол на вероломную ведьму и боялся уничтожить ее вместилище. Поэтому решил отдать ее судьбу в твои руки. И она никогда не была моей истинной парой. Это все время была ты. Жаль, что я слишком поздно это понял.

Он склонил голову, будто ожидал приговора.

— Посмотри, – я спустила с плеча рукав платья и продемонстрировала дракону потускневшую татуировку на своей