Вот и сейчас те две, что караулили рядом с пещерой, переговаривались между собой на дикой смеси русского, татарского и ещё пары наречий. Впрочем, Демьян достаточно пожил в этих краях, чтобы распознавать почти любой диалект.

— Почему ей никто не скажет? Притащить мужиков прямо к святому месту… Совсем сдурела! — голос был шепелявый и дрожащий от злобы.

— Вот ты и скажи, чего ж ты? — ехидно отозвались ей в ответ. — А, притихла…

— Я на сборе не молчала, когда эту потаскуху старшей избрали! И что? Послушал меня кто-то? Вот теперь и расхлёбывайте!

— А что ей скажешь? Она сильнее, чем мы все, вместе взятые. Ты вон сама зубов не досчиталась, когда перечить ей вздумала. И ещё легко отделалась…

— Сильная — того не отнять. Но она же против обычаев идёт! Богов Зимы гневает! И это всем аукнется, помяни моё слово.

— Да уж. Стылые у самого капища… Видано ли такое…

— Они ещё вернутся, вот увидишь! А эта дура почти весь небесный огонь истратила.

— Тьфу, типун тебе на язык! К чему поминаешь, дура старая? Ещё и на ночь глядя…

Перепалка завершилась каким-то совсем уж неразборчивым шипением и звуками драки — похоже, старухи сцепились всерьёз. Подоспели другие соплеменницы, разняли их и оттащили подальше.

Демьян был только рад — ведьмы отвлекали его. Он пытался разобрать отголоски разговора, доносящиеся из дальнего шатра — того самого, куда ушёл Аскольд. Это было непросто даже с его звериным слухом — слишком много препятствий для звука, различить можно было только короткие обрывки фраз. Голос князя был сбивчивым и взволнованным. Казалось, он пытался в чём-то убедить шаманку. Та отвечала холодно и односложно, но иногда терпение её тоже иссякало, и прорывались гневные фразы.

Ты чужак…

Тебе не понять…

Ты всё портишь…

Демьян вздохнул. Знал, что так и будет.

Началось всё несколько лет назад, в одной из прошлых экспедицией Аскольда. Как раз когда погиб сын главного союзника Аскольда — князя Орлова. Рассорившись вдрызг, нефилимы разделились и выбирались из Сайберии поодиночке. Василевского, как и сейчас, сопровождал только Демьян.

Попали в жуткую метель, заплутали. Кое-как выбрались к какому-то затерянному посёлку недалеко от мелкого безымянного притока Ангары. Поселение было по сибирским меркам огромное, на несколько сотен человек, обустроенное вокруг столпа жар-камня высотой с добрую сосну. Такие места — настоящие оазисы посреди мерзлоты, и привлекают живность со всей округи. Там даже огороды разбивать можно, выращивая вполне привычные овощи и корнеплоды.

Даже странно, как этот оазис не обнаружили до этого — ближайший крупный острог на Енисее был всего в сотне вёрст. И разговаривало племя на смеси русского с каким-то местным наречьем, так что в основателях явно было немало выходцев из европейской части империи.

Впрочем, чему удивляться. Дебри в тех краях такие, что целый город укрыть можно… Да и чужаков то племя не жаловало. Если кто и забредал к ним — попросту не мог рассказать об этом. Так и оставался в тех краях, живым или мёртвым. И мёртвым куда чаще.

Аскольда спас его Дар. Целители везде в цене. Так что он не только жив остался, но и задержался в племени на добрых полгода. Тогда-то и завертелось у них с этой Дариной…

Демьян и тогда не покидал князя, хотя, признаться, несколько раз порывался уйти в тайгу. Ему это было бы несложно даже в одиночку, да и местные его не трогали — таких как он, здесь даже почитали как детей тенгри — духов леса и неба. Но бросать Аскольд одного Демьян не хотел. А тот ни в какую не хотел расставаться со своей зазнобой.

Даже выкрасть её пытался. Без толку. Дарина тогда была хоть и совсем молода, но Дар в ней уже проявился, и немалый. Такие в племени были на особом положении. Впрочем, она и сама бы никуда не пошла. И вся эта затея с возвращением сюда с самого начала казалась Демьяну блажью. Но разве ж Аскольда переспоришь…

Прошло четыре года. Василевский кое-как наскрёб денег на новую экспедицию, и они попытались, наконец, снова отыскать этот затерянный посёлок. Но он был словно заколдован. А может, и пуще того — проклят. По дороге они потеряли проводника, потом всех ездовых собак, две трети припасов. В итоге вышли-таки к цели пару недель назад. Но обнаружили на том месте лишь следы огромного пепелища.

Сгорело всё дотла. От столпа жар-камня тоже почти ничего не осталось. Возможно, он взорвался, и высвободившаяся энергия уничтожила и посёлок. Или же племя решило покинуть насиженное место и спалить за собой всё? До сих пор неясно. Но кое-какие следы выживших удалось отыскать. И одна из ниточек привела сюда.

Вот только это совсем не радовало Демьяна. От стылых они спаслись только чудом, да и то расслабляться рано. Что-то в этом странном месте заставляло его нервничать. Будь он настоящим волком, то сейчас не просто скалился бы, а трясся всем телом, поджимая хвост, словно щенок во время грозы.

Он не обладал даром видеть эдру, но всё же чуял её. Это сложно было объяснить. Не запах, не звук, но… ощущение. Едва ощутимое электризующее касание, от которого волоски на коже встают дыбом. В местах Силы — например, недалеко от больших столпов эмберита — оно особенно заметно. Но здесь… Такого Демьян раньше не встречал.

Здесь, конечно, несколько глыб жар-камня, но это точно не от них. Невидимый, но вполне осязаемый пульс Силы прорывается откуда-то из-под земли. Из того провала рядом с выстроенными полукругом алтарями. И он всё сильнее.

Ведьмы это тоже чувствуют. Добрая половина из них вообще не отходит от разрисованного рунами круга, что-то гнусаво распевая под нос, поджигая пучки вонючих трав и потрясывая костяными трещотками. При этом то и дело поглядывают на небо. Готовятся к чему-то. Судя по всему, ритуал начнётся с наступлением темноты.

А из дальней пещеры — той, что за шатром Дарины, порой доносятся и вовсе странные звуки. Настолько странные, что Демьян не мог поручиться, что ему не мерещится. Потому что подобных звуков здесь ожидаешь услышать меньше всего.

То ли смех, то ли плач, то ли мяуканье… Невнятные, слабые. Детские? Но откуда здесь дети? Тем более совсем малыши?

Аскольд, наконец, покинул шатёр шаманки и быстрым шагом вернулся в пещеру. Замешкался на пороге, неуклюже запутавшись в шкурах, занавешивающих проём. Демьян молчал, даже позы не сменил, по-прежнему уставившись на почти потухший огонь. Но от сердца немного отлегло.

— Она всё так же упряма! — процедил Аскольд, порывисто расхаживая по норе. Развернуться ему было особо негде, так что он мельтешил, делая по три-четыре шага и едва не задевая стольника полами одежды.

— Да ну? — не удержался вампир от саркастичного замечания. — А ты чего ждал? Что на шею бросится?

— Ну, ничего, ничего… Утро вечера мудренее, — отмахнулся тот, бормоча невнятно, будто сам себя уговаривал. — Завтра с ней поговорю. А может, даже так… Подождём немного, пока вся эта её свита спать уляжется. А я потом тихонько к ней проберусь, и там уж спокойно, наедине… Ну, чего рычишь?