Финансовая элита нашла этот мир, здесь она хочет захватить власть в СССР и потом завоевать всю Землю. А в мире, который она хочет покинуть, она распространит какую-нибудь эпидемию. Сама элита будет жить в этом мире и проводить свои эксперименты по выведению с помощью генетики новой породы людей. Безропотных и послушных. Введет обязательное кастовое различие.

Шура сначала не поверила Томе. Она задавала вопросы, Тома как могла отвечала. Потом разговор иссяк и обе задумались. Тома — о том, что не выдала ли себя, а Шура — неужели все это правда. Потом Тому проводили в комнату и закрыли.

Шура вывела меня на прогулку. В руках у нее был старинный магнитофон. Я еще подумал, что ей нравится антиквариат?

Мы отошли от бункера метров пятьдесят. Дальше Шура остановила меня, — опасно. Она показала на браслет на моей ноге.

Попал я в рабство. Никогда не думал, что стану рабом. Вот так бывает. У меня от этих мыслей сразу поднялось возмущение. Никакой я не раб. Я свободный человек. И могу делать все что захочу.

Шура пригласила сесть на поваленное дерево и положила себе на колени магнитофон. Она показала на свои и мои уши. Я помотал головой, — не понял. Она показала на свой рот и уши. До меня дошло — нас подслушивают. Неудивительно.

Я кивнул — понял. И стал смотреть, что придумает Шура. Она включила магнитофон и оттуда раздалась песня итальянцев, я понял, что кассета была старая.

Шура наклонила голову к моему уху и сказала, — нас подслушивают, поэтому говори тихо.

Вот так мы беседовали, склонив головы друг к другу.

Шура мне коротко рассказала о разговоре с Томой и спросила, — это правда? Честно говоря, я удивился сведениям Шуры, но все равно в подтверждение кивнул.

Я начал размышлять, но Шура снова меня перебила, — ты хочешь дома побывать? Я ответил, — конечно. И начал представлять, как мы с Томой войдем в родительскую квартиру, как мама удивится, что у меня такая красивая женщина.

Шура прервала мои мечтания, она сказала, — но отправить туда я могу только тебя одного.

— Ты там пробудешь только три дня. И передашь флэшку по одному адресу.

Я кивнул. Но почему она не хочет дать мне возможность побывать там с Томой. Ладно, пусть хотя бы меня, а с Томой мы еще успеем.

— Я сильно рискую, отправляя тебя туда. Поэтому обязательно возвращайся, пока не будет Глеба. Он вообще сволочной человек. А Тому я предупрежу.

Наш разговор длился не более двух минут. Шура вдруг громко сказала, — Вот, Серый, я взяла магнитофон. На нем старая музыка, ее еще слушали наши родители. Ты помнишь эту музыку?

Я сказал, что, конечно, помню эти песни. Мои родители ностальгируют иногда. Но мне не нравится эта музыка.

Шура сделала музыку потише и продолжила.

— Ты, Серый, должен мне рассказать, все, что с тобой произошло. А иначе мне придется воздействовать на твою подругу. Так что давай начинай говорить.

Шура подмигнула, я начал подыгрывать ей.

— Собственно рассказывать нечего. Жил я в деревне. Вот такую бороду отрастил. Занимался крестьянским трудом. Вон мозоли полностью не прошли, — я сунул к лицу Шуры свои ладони. Она оттолкнула их.

— Вот так и прошло время. Ну, а потом встретил Тому. Ну вот и все, пожалуй.

Шура показала на браслет на ноге и жестами показала, — ты сможешь расстегнуть его?

Я рукой показал, — будь спокойна, постараюсь.

Шура подала знак, приглушила громкость магнитофона, поднялась и поманила меня к бункеру. Мы вошли, она довела меня до моей комнаты и открыла дверь.

Я лежал на кровати и пытался сосредоточиться на браслете. Мне нужно было вернуться в память предмета в то время, когда его открывали и закрывали. Не скажу, что это было просто, но мне это удалось.

Я увидел, как молодой человек набирает цифры и при этом на его лбу появляются бисеринки пота. Я понимал его опасения, а вдруг браслет взорвется в руках. Я запомнил комбинацию цифр. Повторил целых пять раз, прежде чем решил попробовать.

Потом зашел за шторку, сел на унитаз и наклонился. Постарался сделать так, чтобы со стороны казалось, будто я поправляю носок. Нужно было быстро набрать цифры. Я, конечно, опасался, что правильно ли запомнил комбинацию.

Я выдохнул и начал набирать цифры. Перед последней цифрой замер, потом немного напрягся и расслабился. Крутанул колесико и остановил его напротив нужной цифры. Что-то щелкнуло в браслете, и он отстегнулся.

Я лежал на кровати после обеда, когда дверь открылась, появился молодой человек в форме и показал головой в сторону. Я встал и пошел впереди него. Мы спустились на этаж ниже. Прошли еще ниже, и наконец вошли в большой зал. Там стояла огромная установка. Справа у стены находилась металлическая коробка примерно три на два метра. Молодой человек завел меня в эту коробку и оставил там. Металлический стол, четыре стула и монитор с клавиатурой. Окон в комнате не было.

Через пару секунд вошла Шура. Она осмотрелась и села на стул перед монитором. Быстро пробежав пальцами по клавиатуре, Шура повернулась ко мне.

— Сейчас можно говорить. Видел установку. Вот на ней нас и забросили в прошлый раз. Я включила ее. Нагреются стержни, и все будет готово.

Я смотрел на Шуру. Как она изменилась за это время. Передо мной сидела уверенная в себе молодая женщина. Она знала чего хочет, и верилось, что она этого добьется. Я протянул руку. Шура поняла и вложила мне в ладонь небольшую флешку. Я сунул ее в карман.

Шура улыбнулась. И протянула мне пачку денег.

— В нашем мире тяжело без них, — пошутила она.

Мной владело странное состояние. С одной стороны я хотел попасть домой, с другой, у меня здесь оставалась Тома.

Шура взглянула на часы и показала на дверь. Мы вышли, и она повела меня к установке. Там посадила в пластиковое коричневое кресло, пристегнула ремень, надела на голову черный шлем и махнула рукой.

Установка уже работала. Небольшая вибрация чувствовалась даже под ногами. Шура отошла к пульту, который стоял в метрах четырех от моего кресла, и нажала несколько кнопок. Потом махнула рукой и заспешила в металлическую комнату.

Гудение установки я не слышал, но чувствовал, что оно нарастает. Мое тело начало вибрировать. Вибрации все увеличивались и увеличивались. В конце концов они слились в один поток, который начал вкруговую двигаться по телу. Мне стало не по себе.