Огниво, трут, кресало, съестные припасы — в одну сторону. Это нам самим может пригодиться.

Непонятные грязные тряпки — в другую, на выброс.

Вонючие чёрные шишки, которые использовали вместо табака, пойдут в подарок Фольки, а вот приличные сапоги и другие более или менее сохранившиеся детали бандитских гардеробов отправятся на продажу. Думаю, за это барахло можно будет выручить пару монет.

Никаких душевных терзаний по поводу того, что приходится заниматься мародёрством, я не испытывал. Привычное, в общем-то, дело — в прошлой жизни довелось обирать и трупы врагов, и тела товарищей. Не думаю, что покойникам становилось от этого хоть капельку хуже.

— За убийство разбойников полагается какая-нибудь награда? — спросил я у Марка, который оттаскивал покойников в сторону от дороги.

— Полагается, — ответил тот. — Серебряная монета за безоружного, две — за вооружённого, три — за любого стрелка. О нападении нужно доложить графскому интенданту — он пришлёт людей, чтобы те всё посчитали…

— И они не обманут?

— Обязательно постараются, — усмехнулся разведчик. — Но других вариантов нет.

В «сломанной» повозке, к которой так стремился Брон, обнаружилось ещё четыре арбалета, десяток луков, запас стрел и болтов, пяток коротких копий и полдюжины дубин, окованных железом. Вместе с остальным оружием получался некислый арсенал… Но что с ним делать? Отложить до лучших времён или превратить в деньги?

Я вытащил из нашей телеги те самострелы, которые достались от предыдущей шайки, и положил их в общую кучу. Марк, увидев это, цокнул языком:

— Полагаю, ты даже не слышал, что простолюдинам строжайше запрещено касаться луков и арбалетов без высочайшего разрешения?

— Слышал, конечно. Думаю, сегодня мы можем пойти на маленькое нарушение закона…

Разведчик хмыкнул, но больше ничего не сказал. В сравнении с колдовством без печати, любое другое нарушение закона действительно казалось сущей мелочью.

Я осмотрел весь арсенал и отобрал самые достойные экземпляры: три арбалета, семь луков, тетивы и боеприпасы к ним, а также копья и дубины, обитые железом.

— Собери всё это, — я обратился к Фольки, — замотай в тряпьё и спрячь в лесу. Остальное разложи между телами…

Таскать с собой стрелковое оружие, похоже, не имело никакого смысла. Мало того что его применение сопряжено с большим риском, так даже просто возить в телеге самострелы слишком опасно — вдруг кто-нибудь увидит? Не стоило вообще брать их с собой…

Так что пусть луки и арбалеты пока полежат в лесу. Жаль, конечно, оставлять такое «богатство», но я смогу вернуться за ними, когда понадобится.

— Зачем? — спросил северянин, услышав моё распоряжение.

— Затем, чтобы графские люди поверили, что это бандиты, а не простые путники, которых мы прирезали ради награды… И да, — добавил я. — Можешь заменить то копьё, которое я тебе дал, на одно из трофейных.

— Не хочу, — с некоторым смущением ответил Фольки. — Оставлю пока это… Оно приносит мне удачу в пути.

— Да? И как ты это понял?

— Почувствовал.

Северянин был совершенно серьёзен, и я не стал настаивать. Пусть сражается тем, чем хочет.

Разобравшись с оружием, мы погрузили вещи и Риту, которая так и не пришла в сознание, на телегу, а затем двинулись дальше. За нашими спинами осталась настоящая гора из трупов, однако никаких угрызений совести ни я, ни мои спутники не испытывали. Даже Фольки быстро перестал скорбеть, понимая, что если бы мы не убили бандитов, то они безо всякой жалости прикончили бы нас. Мысль не оригинальная, но оттого не менее верная.

В общем, душевные муки обошли меня стороной… в отличие от страданий телесных. Слабость всё усиливалась, рана в плече ныла не переставая, и я, плюнув на всё, улёгся рядом с Ритой на дно телеги.

От девушки приятно пахло полевыми цветами и соломой. Такие ароматы, приправленные теплом девичьего тела, натурально вскружили мне голову — правда, не в романтическом смысле, а в самом что ни на есть прямом. Свет перед глазами потух, и я провалился в крепкий и глубокий сон, который не смогли прервать ни скрипучие колёса, ни бесконечные рытвины на дороге, ни даже недовольное ржание Занозы.

Что же, за всё нужно платить. За разогнанное сознание в том числе.

Однажды, оказавшись по заданию Родины и Партии в известной тюрьме близ славного городка Сан-Паулу, я был вынужден «качать башку» почти сутки, чтобы в нужный момент нанести один точный удар. Миссия увенчалась успехом. Предатель-перебежчик, ловко спрятавшийся там, где никто не станет искать, получил заточенную зубную щётку в бок, а меня отправили к местным докторам на процедуры.

Процедуры эти обычно заканчивались для пациентов одинаково — чёрным мешком и поездкой до тюремного кладбища. Однако я сумел удивить видавших всякое эскулапов, когда сладко уснул прямо на пыточном столе. С богатырским капитанским храпом им до того момента сталкиваться не доводилось…

В тот раз пробуждение вышло не очень, а вот сегодня меня разбудил Фольки. Он навис надо мной, загородив валившееся к горизонту солнце, и тихонько произнёс:

— Вставай, Феликс, мы почти приехали…

Я быстро, но без суеты, вылез из телеги, проверил оружие и осмотрелся. В паре километров от нас высился солидный холм, у подошвы которого обосновался небольшой город. Узкие улочки, разномастные дома, понатыканные тут и там, вьющийся над трубами дым — красота, одним словом.

На склонах холма виднелись ряды укреплений: деревянные частоколы, каменные стены, стальные решётки и крепкие ворота. Солидно. На самой вершине — огромный замок. Серый, с тремя башнями и россыпью небольших окон-бойниц. Надо всем этим великолепием висел какой-то «мыльный», едва заметный, пузырь, переливающийся неяркими цветами. Готов поспорить — это была магическая защита.

Справа от холма — поле, за которым блестела река, а слева — густые леса и скалы вдалеке. Весьма симпатичный пейзаж, что сказать. Был бы художником, обязательно бы нарисовал.

Разобравшись с местностью, я взглянул на своих спутников. Марк по-прежнему не смотрел на Фольки, а тот делал вид, что не замечает разведчика. Выходит, за время моего визита в царство Морфея отношения между ними лучше не стали. Правда, то обстоятельство, что они хотя бы не поубивали друг друга, пока я давил на массу — это уже большой успех.

Рита лежала на дне телеги с открытыми глазами, но без движения. Её грудь судорожно и часто вздымалась под платьем, а руки слегка подрагивали — она явно чувствовала себя не самым лучшим образом.

— Ты как? — спросил я.

— Никак, — вместо девушки ответил Марк. — Ни слова не сказала с того момента, как открыла глаза… Думаю, её нужно доставить к графу как можно скорее.

Я кивнул. Спорить с очевидным не имело смысла — чем быстрее мы доберёмся до замка, тем больше у Риты шансов. Однако сперва нужно было сделать ещё кое-что.