порядка шкафы и техника остались живы и на первый взгляд, даже особых увечий не получили. Зато качество уборки оставляло желать лучшего, просыпанная мука, по сути, никуда не делась, Ренат её просто намочил и размазал. Полы, так понимаю, драились по-морскому, ну то есть на палубу из ведра вылили воду и махали шваброй, чтобы за борт стекала. А так как в нашем случае «За борт» – это значит к соседям этажом ниже, странно, что они до сих пор из-за потопа в дверь не стучатся. Что произошло с грязной посудой – наверняка не знаю: Ренат её убрал в шкаф, но подозреваю, придётся доставать и перемывать.

Откровенная халтура, конечно, но вредничать не стала, за одно старание работу какая есть приняла, да и не сможет Юдин сделать лучше: он попросту не умеет. Если меня заставить, например, на автомобиле колесо на запаску сменить, в силу отсутствия опыта – ох и весёлая же после выйдет поездка.

Для разговора из кухни переместились в комнату, я уселась на диван, инициатор беседы занял кресло, но что-то туго у него со словами, вернее­ ­- вообще никак. Сидит, нет-нет да поглядывает на меня, тяжко вздыхает, порывается что-то сказать, но тишину так и не нарушает.

– Ренат, тик-так, – напомнила я, что его десять минут уже начались, и они отнюдь не резиновые.

Мужчина посмотрел на часы, нахмурился, и чего никак от него не ожидала, смачно с подвыподвертом выругался. Глубокую непечатную фразу интерпретировать можно по-всякому, но в данном случае предположу, что сей набор бранных слов на простом человеческом языке означает: «Чёрт его знает, как об этих чувствах вообще говорить!».

– Юдин, если нечего сказать, топай домой, – возмутилась я и, подняв руку, указала на дверь. – У меня работы по горло, а ты тут просто пыхтишь.

В другой раз позволь я себе пренебрежительный тон, да ещё и прогонять Его Величество за порог, Ренат бы быстро треснул по столу кулаком и красочно мне объяснил, у кого из нас имеются причиндалы в штанах, и кто по этой причине здесь главный, а кому досталось бюстгальтер носить со всеми вытекающими последствиями …. Сейчас же Юдин, стиснув зубы, стерпел. И правильно. Фиг вам, когда я ещё эту сексистскую чушь буду слушать, а кому что не нравится – милости просим за дверь.

– Ника, давай начнём всё сначала. Ты же сама говорила, если люди любят, они обязаны друг другу дать шанс. М?

Эх, мужик и есть мужик. А где извинения за скотское поведение? Где вот это всё? «Прости, дурака», «Клянусь, больше не буду», «Страдал временным слабоумием».

– А я от своих слов и не отказываюсь, – закинув ногу на ногу, отозвалась я. – Но всё это должно быть, когда люди любят. А я тебя больше не люблю. Увы.

– Любовь не проходит за две недели. Так что не обижайся, Ника, но ты обманываешь.

Фома не верующий.

– Ха. Очень даже проходит. Да её укокошить можно за долю секунды. За мгновение. И способов масса, – загибая пальцы, принялась перечислять. – Например, как вариант, можно грубо прогнать человека. Потом неплохо любовь убивают слова о том, что человек тебе не подходит. Ну и, разумеется, самый безотказный метод – это в присутствии девушки, которая тебе только что призналась в любви, вызвать проститутку! – под конец не удержалась и сорвалась на крик.

– Вызвал, но услугами не воспользовался, – рявкнул Юдин и куда громче, чем я, у него ещё и вена на лбу от напряжения вздулась.

– Мне об этом ничего не известно, знаю лишь, что вызвал.

– Придётся на слово поверить. К сожалению, доказательств у меня нет. Были бы, предъявил.

– Придётся поверить? – раздражённо фыркнула я. – С чего ли? Я тебе ничего не должна и не чем не обязана. Ты зачем встал? Не надо ко мне подходить! – запротестовала, когда Юдин поднялся из кресла.

– Я слишком далеко от тебя, поэтому у нас разговор и не клеится, – возмутился мужчина, но, тем не менее на половине пути к дивану, затормозил.– Дай, рядом присяду и, глядя в глаза, извинюсь. Ник, ну ты же хочешь, чтобы я прощение попросил.

– Нет! – самопроизвольно вырвалось у меня. – Не хочу. Мне это уже не нужно. Тогда, да, сильно хотела. После того как прогнал, ждала такси и до последней минуты надеялась, что передумаешь, догонишь, вернёшь. Как идиотка из окна проходной всё на дом выглядывала, проверяла, не вышел ли ты…. Я же сказала, не подходи! – заверещала, но на этот раз протест не сработал, Юдин, усевшись рядом, сгрёб в охапку и крепко обнял.

– Говоришь, больше не любишь, а у самой слёзы текут и губы трясутся, – тесно к себе прижимая и поглаживая по спине, прямо мне в ухо выдал Ренат.

– Неправда, я не плакала, – уткнувшись носом в мужскую грудь, пробормотала я и на мгновение, прикрыв глаза, позволила себе насладиться теплом и до одурения знакомым и родным запахом. Как же в объятиях Рената хорошо и уютно, такое чувство, что никакое зло в мире тебе не страшно. Ты полностью защищена и окружена заботой и лаской.

Вероника Андреевна – ты драная бесхребетная кошка. Тебе за ухом почесали и поплыла в лужицу. Забыла, как Юдин взял тебя за хвост и стукнул об угол? Мало тогда показалось, вторую порцию решила ещё отхватить?

– Убрал от меня немедленно руки, – упёрлась ладонями Юдину в грудь и отталкиваю от себя. – Если не отпустишь, я тебя… укушу.

– А-а, кусай, нездоровье, – с лёгкостью согласился Ренат. – Потерплю.

– Юдин, твою же мать…., – зашипела и активно начала вырываться. – Отстань!

Бодалась, брыкалась, один даже раз удалось зацепиться зубами за мужскую рубашку, но так как кусать ткань – проку нет, тут же челюсть разжала. Боролись мы с Юдиным от силы несколько секунд, ровно до того момента, пока он не взял инициативу в свои руки. А именно, ухватив за плечи, как следует, меня тряханул.

– Ника, хватит. Сама же себе больно сделаешь, а дуться на меня будешь.

– А ты отсядь или ещё лучше за дверь выйди и никаких проблем, – как только голова от встряски перестала кружиться, тут же прорычала я. – Пошёл вон, говорю!

Отчётливо видела по лицу Юдина, да и по усилившемуся нажиму на плечи поняла, что он ещё