class="p1">То, что я уходил из страны, которой весьма пригодилась бы моя помощь, в глубине души немного коробило. Но не меньше, чем мучила совесть, меня ещё и гнал прочь страх. Я просто не верил, что окажись с той стороны фронта, то там быстро разберутся и отправят к нужным людям. Несмотря на настоящие документы, лейтенанта госбезопасности Макарова не существовало. Будут там разбираться или сразу поставят к стенке? Ну-ну, это в сорок первом-то, когда потери Красной армии в живой силе уже за миллион перевалили, а урон матчасти причинён процентов тридцать, если не больше. Трибуналы ставят к стенке и рядового, и командира полка, лишь бы суметь убедить остальных, что проще погибнуть в бою и хотя бы родственникам не будет гадко, чем оказаться предателем, трусом и паникёром. Так что, и со мной никто не станет разбираться. Даже мои особые документы могут не помочь. Обязательно попробуют разоружить и забрать моё снаряжение — винтовку, костюм, эликсиры. Понятное дело, что я не отдам и тогда… всё. После первого же акта агрессии все станут считать меня диверсантом и вражеским шпионом, который хочет пробраться в Москву, чтобы совершить покушение на Сталина.

Шансов, что наткнусь на кого-то, кто в курсе моей инаковости — мизерны. Да, я уверен, что меня ищут, и ищут все и везде: немцы, русские, возможно, англичане и американцы, так как их шпионов хватало в обеих воюющих странах; ищут и на свободной территории СССР, и на оккупированной. Но мне нужны именно наши, те, кто направлен из Кремля. И то я боюсь узнать, что в случае со мной они получили инструкции, которые не предусматривают моего присутствия на этом свете.

Вариант пробраться через фронт и тишком на своих двоих дойти до Москвы, после чего письмами или по радио сообщить о себе, я отмёл сразу. Опять жить в землянке в лесу, так как меня сразу же вычислят, если попытаюсь заселиться на съемную квартиру? Этого я и здесь нахлебался. Сразу пройти в Кремль? А не отправят ли там меня на тот свет в превентивных мерах, не разобравшись или наоборот — очень хорошо разобравшись в ситуации?

Да и как-то жизнь в золотой (если повезёт) клетке меня не прельщала.

Тем более, я совсем не уверен, что правительство СССР станет возиться с моими планами по возвращению домой. Тотальный контроль над всем и всеми не даст мне и шанса самостоятельно этим заняться — «проблема утопающего — дело рук самого утопающего».

Да, возможно я просто сам себе нахожу повод, чтобы оказаться подальше от войны, от убийств, замученных людей, всей этой жестокости, с которой сталкиваюсь чуть ли не каждый день. Всего лишь психологический момент, самооправдание.

Но есть и самый главный момент: я устал воевать. Картины ужаса, которые довелось увидеть в концлагере, стали последней соломинкой, сломавшей мне — верблюду — спину. Крик умирающей лошади, куски кровавой трепещущей плоти в руках озверевших людей до сих пор иногда снятся, заставляя просыпаться в холодном поту.

Я оказался, как и любой житель двадцать первого века, слишком изнежен. Пусть говорят, что в наше время люди закалены средствами массовой информации, стрессами и прочим. И потому имеют фору перед предыдущими поколениями. Ага, щазз прям! Как можно сравнить стресс от лишения премии или увольнения с работы с опухающим от голода на твоих руках ребенком? С выносом из дома соседей на кладбище, погибших от голода из-за неурожая? С постоянным давлением сверху о выполнении плана, а иначе можно не просто потерять работу, но и свободу или даже жизнь? Так что, люди, которые меня окружают, куда как сильнее духом, чем мои соседи, коллеги и друзья из прошлой жизни… да и я сам. Хотя считал раньше прямо противоположное. Я совсем не уверен, что смог бы выдержать издевательства в плену, и не наложил бы на себя руки. А другие — сумели.

Четыре месяца войны, вид сотен убитых, участие в стычках и убийство собственными руками меня сломали. Я хотел оказаться там, где её, войны, нет. Где течёт обычная жизнь — люди спокойно спят, ходят на работу, не вглядываются в небо в поисках истребителя или разведчика, не вслушиваются в окружающий мир, страшась услышать звук чужих шагов или рокот автомобильного двигателя. А ведь даже солдат отправляют на короткий отдых, чтобы дать им немного придти в себя. По крайней мере, в вермахте всё обстоит именно так. Насчёт Красной армии я не в курсе.

Боялся, что перейди я линию фронта, и благополучно пройдя проверку (в чём не был уверен сильно, как уже выше размышлял), то отдохнуть от войны мне бы не дали. Да, я слабый, эгоистичный, циничный современник двадцать первого века, такой, как миллионы других «героев».

И я хочу помочь предкам, которые сейчас тысячами умирают, защищая свой дом, но мне нужен отдых. И самое главное — уверенность, что я СМОГУ ТОЧНО ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ. И не через несколько лет, а как можно скорее, в ближайшие полгода. Поможет мне правительство СССР в таком деле? Как раз в этом я уверен на сто процентов — НЕТ! Я для них та самая курица, несущая золотые яйца, расставаться с которой им до смерти больно. И тот самый дамоклов меч над головой, из-за информации в моей голове.

Так что, сейчас я иду на северо-запад, в Эстонию, точнее в Эстонскую ССР, в Таллинн. Надеюсь, порт ещё работает и суда приходят. Оттуда по возможности переберусь в Финляндию, в Хельсинки, затем Турку и оттуда в Швецию. Если же будет прямой путь сразу из Таллинна в Стокгольм, то это ещё лучше. Из Швеции же должно быть, очень просто перебраться в Англию. В крайнем случае, пойду в Норвегию, и уже оттуда буду искать способ попасть к сэрам-пэрам или сразу в Северную Америку. Конечная точка моего маршрута — Нью-Йорк. В «большом яблоке» обитают тысячи русских эмигрантов и не только они. С моим-то Даром я точно сумею затеряться в городе. Да и язык я знаю, коряво, кое-как, но общаться с его носителями и читать с грехом пополам могу.

Ну а там… может быть, отдохнув и обдумав всё в тихом безопасном месте, я придумаю, как помочь своей стране выйти из войны с менее кровавыми последствиями, чем произошло в моей истории. Может и вернусь сюда с каким-нибудь конвоем или кораблём. Ведь если память меня не подводит, то из Нью-Йорка в Мурманск в войну был проложен постоянный морской путь. По крайней мере, какие-то корабли