Шрифт:
Закладка:
И именно когда он уже был готов обрушить на рубежника свой промысел, заканчивая и без того затянувшуюся жизнь захожего, тот исчез. Трепов даже споткнулся, останавливаясь на полном ходу. Его сердце бешено застучало, а по хребту пробежала струйка пота.
Он вскинул руки, формируя Невод, а после «набросил» заклинание на пространство вокруг. И облегченно выдохнул. Все в этой жизни можно было логично объяснить. В том числе и исчезновение Матвея.
Дед неторопливо подошел к оврагу, который проскочил огромным прыжком и посмотрел на зев пещеры, укрытый кустами. Сразу и не заметишь. Его несколько смутила скорость, с которой рубежник спрятался там. Словно знал это место. Трепов провел рукой по воздуху, щупая хист и нахмурился. Не один промысел, два. Тот самый истощенный, который он так хотел уничтожить. И второй… Слабый, принадлежащий ивашке. Всего четырехрубцовому.
Кощей почти не колебался, спрыгивая вниз. Если сегодня должны умереть двое, а не один, так тому и быть.
Глава 22
Наверное, я лежал бы целую вечность. А что? Торопиться было некуда. Сил, к тому же, все равно немного. А тут хорошо. Спокойно.
Может, именно так и замерзают в горах? Со счастливой улыбкой, думая о чем-то приятном. Мне, к счастью, такое не грозило.
— А говорил, отпустишь, сс…
— Говорил, — согласился я. — Только не сказал, когда именно. Да и что-то мне подсказывает, что существовала совсем немаленькая вероятность, что ты сразу бы на меня напала.
— Возможно, сс… — Юния хрипло рассмеялась. — А, может, и не напала бы. Нравишься ты мне, Матвей. С тобой, сс… словно жить заново начала. Теперь не приходится заниматься только тем, чтобы постоянно, сс… думать, кого бы схарчить. Ты вообще далеко пойдешь, если еще раньше не убьют.
— Спасибо, — приподнялся я на локтях, а затем сел. — За комплимент и все такое. Это ведь комплимент?
— Как хочешь.
— Как ты себя чувствуешь? Восстановилась?
— Сс… Сс…
Я не сразу понял, что она смеется.
— А ты как думаешь? Целого кощея, пусть и понадкусанного поглотила. Не каждый день так столоваться, сс… приходится.
— Это тебе сейчас, но как-будто бы на восьмое марта, — ответил я.
А сам посмотрел на то, что осталось от Шуйского. Как говорится — жуткое зрелище, душераздирающее. Практически скелет в дорогом костюме, даже на пороге смерти сохранивший злобное выражение лица.
Я поколебался еще немного, но все же подошел к мертвому кощею и пошарил у него по карманам. Понятно, что, скорее всего, все нужное он хранил на Слове. Но мало ли, вдруг что и тут окажется. Выяснилось, что я был прав.
Карманы оказались полны какой-то сыпучей хрени, похожей на уголь. Угу, видимо, Санта Клаус приходил к тому, кто был плохим мальчиком. На самом деле, я знал, что это такое, читал в своей тетради. Артефакты на крови. То есть, завязанные на конкретном человеке. Их не продашь и не подаришь. А в случае смерти владельца они саморазрушаются.
Однако было кое-что, что явно не принадлежало кощею. К примеру, короткий меч за пазухой в ножнах, будто бы от другого клинка. Намного больше моего ножа. К тому же, когда он лежал в руке, то чувствовалась какая-то сила, исходящая от меча. Видимо, Шуйский рассчитывал исключительно на хист.
— Славный сс… скрамасакс, — прокомментировала Лихо. — С историей.
— Скрама че?
— Не бери в голову, а то еще болеть начнет. Лучше на шее посмотри, что там.
Я послушно, пусть и с некоторым отвращением, коснулся кожи мертвеца. А затем снял цепочку с внушительным металлическим кругляшом, испещренным рисунками.
— Полезная штучка. Она вообще-то для того, чтобы противнику не было видно действие хиста. Как он поднимается, готовится выплеснуться, сс… однако тебе он будет интересен еще одним.
— Это чем?
— Он маскирует разность хиста. Иными словами, никто не увидит твою изнаночную часть.
Что тут сказать, спасибо тебе, господин Шуйский. Мы не были с тобой славными товарищами, однако с паршивой овцы хоть шерсти клок. Я собрался было надеть цепочку на шею, но… не смог. От одной мысли, что снял ее с мертвеца, передернуло. Вот вернусь, помою с мылом, тогда и буду носить.
В огромном внутреннем кармане пиджака, который явно шили под заказ, оказалась плоская, чуть неровная табличка. Небольшая, сантиметров двадцать на двадцать пять. К тому же, почти ничего не весила, потому и карман не оттягивался. Помню, видел ее в руках кощея. Это вроде внутренний чат. Только между кем? Ладно, возьмем, лишним не будет.
Прощальным подарком от Шуйского мне стал увесистый мешок с лунным серебром. Двести шестьдесят две монеты, между прочим. Сумма, конечно, забавная. Наверное, изначально там была любимая цифра любого тракториста, но кощей разбил ее при переходе.
Все богатство я сложил в рюкзак, лишний раз порадовавшись его наличию. В современном мире он почти как женская сумочка. Чего тут только у мужика нет. И все нужное.
— Его бы вроде как похоронить надо.
— Ты на него посмотри, и так уже кожа да кости. Скугга постаралась, сс… — ответила Лихо. — А вот придавить надо бы.
— Чего сделать?
— Придавить. Чтобы с… не поднялся. Я же только его жизненную силу, да частичку промысла выпила, а весь хист его тут, сс… лежит.
— Так я не умею.
— Эх, всему тебя учить приходится. Но лучше так, чем нежить плодить. Место близ чура, людное, кто-то да попадет. Слушай…
И рассказала Юния очень любопытные вещи. Такие, о которых даже в моей крутой тетради не писали. У каждого народа были свои руны — своеобразные печати на все случаи жизни. Вся штука заключалась только в том, что сами по себе печати — сильнее. Руны же, что-то вроде их слабых отголосков. Лихо даже не могла объяснить, кто их придумал. Явно кто-то невероятно сильный, как минимум крон. Как максимум… В общем, некое крутое могущественное создание, даже если спустя столько лет они по-прежнему работали.
Короче говоря, эти руны были нечто вроде слепков печатей для всех случаев жизни. Да, не особо сильными, но для удержания тех же рубежных мертвецов более, чем подходили. К тому же, это удобнее, чем создать печать и сорок дней подпитывать ее
