— И тогда, — подхватил Джо, — друиды оказались бы в тылу, взяли верх, и Балленкарч превратился бы во второй Кайрил. Пять биллионов убогих рабов, два миллиона пресыщенных друидов, одно Дерево. — Он пытливо посмотрел на нее. — У вас на Кайрил есть кто-нибудь, кто считает, что с вашей системой не все в порядке?

Она бросила на него негодующий взгляд:

— Вы абсолютный материалист! На Кайрил материализм преследуется вплоть до смертной казни.

— Материализм означает распределение прибылей, — улыбнулся Джо. — А может быть — подстрекательство к восстанию…

— Жизнь — это преддверие к вечной славе. Жизнь — попытка найти себе место на Дереве. Трудолюбивые рабочие живут выше других, в Синтии. Лентяи, словно черви, должны ютиться во мгле корней.

— Если материализм — грех, в чем вы не сомневаетесь, то почему тогда друиды жрут, словно боровы? Чем можно объяснить жизнь в такой вызывающей роскоши? Не кажется ли вам странным, что те, кто проповедует материализм, являются противниками всего этого?

— Кто вы такой, чтобы критиковать? — закричала она в гневе. — Вы такой же варвар, как дикари Балленкарча! Будь мы на Кайрил, там уже давно бы пресекли этот дикий бред!

— Чтобы он не повредил местному божеству, не так ли? — презрительно спросил Джо.

Оскорбленная, она не ответила и пошла вперед.

Улыбнувшись про себя, Джо последовал за ней…

В корабле открылся люк.

Ильфейн остановилась на пороге:

— Сын Дерева потерян. Видимо, уничтожен. — Она исподлобья посмотрела на Джо. — Теперь у меня нет причин лететь на Балленкарч. Я должна вернуться домой и сообщить в Коллегию товэрчей.

Джо уныло почесал подбородок. До сих пор он надеялся, что этот аспект проблемы ее не затронет. Наобум, не думая, что она все еще сердится на него, он предложил:

— Но ведь вы покинули с Манаоло Кайрил, чтобы бежать от жизни во Дворце. Товэрчи с помощью своих шпионов проверят каждую деталь смерти Манаоло…

Она испытующе, с незнакомым ему выражением, смотрела на него:

— Вы хотите, чтобы я летела с вами?

— Да.

— Зачем?

— Я боюсь, — сказал Джо с внезапным комком в горле, — что вы слишком сильно на меня повлияли. И особенно меня беспокоит ваша деформированная философия.

— Хороший ответ, — важно заявила Ильфейн. — Ладно, я лечу. Возможно, мне удастся склонить балленкарчцев боготворить Дерево Жизни…

Джо задержал дыхание, чтобы не рассмеяться и не рассердить ее еще раз.

Она обиженно посмотрела на него:

— Я вижу, что вы находите меня смешной?..

10

За столом контролера стоял Хабльят:

— Ага, возвращаетесь? А убийцы Манаоло сбежали с Сыном Дерева?

Ильфейн застыла на месте:

— Откуда вы знаете?

— Дорогая жрица, маленькие камешки, брошенные в воду, посылают большие круги к дальним берегам. Мне думается, я нахожусь гораздо ближе к подлинной сути происходящего, чем вы.

— Что вы имеете в виду?

Люк лязгнул, стюард вежливо произнес:

— Мы отлетаем через десять минут. Госпожа жрица, милорды, могу я попросить вас на время ускорения разойтись по каютам?

11

Джо очнулся от транса. Вспомнив последнее пробуждение, он быстро высунулся из гамака, осматривая каюту. Но он был один, а дверь оказалась плотно закрыта — такой он оставил ее перед сном, а после чего проглотил таблетку и стал смотреть на гипнотизирующие символы на экране.

Он выпрыгнул из гамака, принял ванну, побрился и одел новый голубой костюм, купленный на Джинкли. Потом вышел в коридор на балкон. В салоне было темно. Очевидно, он проснулся слишком рано.

Джо остановился перед тринадцатой каютой и представил, как там, за дверью, лежит теплая и безвольная Ильфейн. Ее темные волосы распустились по подушке, а на лице даже во сне остался отпечаток сомнения и гордой неуступчивости…

Он приложил ладонь к двери — так и подмывало открыть ее. Лишь усилием воли он заставил себя убрать ладонь, повернулся и пошел вдоль балкона. И вдруг замер. На широкой скамье, в наблюдательной нише, кто-то сидел. Джо подошел ближе, всматриваясь в темноту. Хабльят…

Джо спустился по ступенькам.

Хабльят сделал приветственный жест:

— Садитесь, мой друг, и примите участие в моем предобеденном созерцании.

Джо сел в кресло.

— Вы рано проснулись, Хабльят…

— Напротив — никак не могу задремать. Я просидел шесть часов на этой скамье, и вы — первый, кого я вижу.

— А кого вы ждали?

Хабльят придал желтому лицу мудрое выражение.

— Я не ожидал кого-нибудь конкретно. Но несколько удачных вопросов и интервью на Джинкли дали мне понять, что люди не всегда таковы, какими выглядят. Я был удивлен, когда смог рассмотреть деятельность некоторых лиц в новом свете.

Джо со вздохом сказал:

— В конце концов, это не мое дело.

Хабльят погрозил ему толстым пальцем:

— Нет-нет, мой друг! Вы скромничаете. Вы притворяетесь. Не сомневаюсь, что к судьбе прелестной Ильфейн вы уже не можете оставаться равнодушным.

— Оставим это. Мне все равно, переправят друиды на Балленкарч свою растительность или нет. Но я не понимаю, почему в их усилиях вы принимаете столь живое участие. — Джо пытливо посмотрел на Хабльята. — Будь я друидом, я бы как следует задумался над этим.

— О, мой дорогой друг, — проблеял Хабльят, — вы мне делаете комплимент! Но я тружусь во мраке. Я иду наощупь. Есть тонкости, которых я еще не уловил. Вы удивитесь, если узнаете о втором лице кое-кого из наших дорогих спутников.

— Думаю, здесь найдется немало любопытного.

— Возьмите, к примеру, лысую старуху в черном. Ту, что сидит и глядит в пустоту, словно уже давно околела. Что вы о ней думаете?

— Старая ящерица, отталкивающая, но безвредная.

— Ей четыреста двенадцать лет. Ее муж, по моим сведениям, создал эликсир жизни, когда ей было четырнадцать. Она убила его и лишь двадцать лет назад утратила свежесть юности. А до той поры любовники ее исчислялись тысячами, и были они всех видов, размеров, полов, рас, цветов и кровей. Последние сто лет ее диета состояла исключительно из человеческой крови.

Джо откинулся в кресле, потер застывшее лицо…

— Продолжайте.

— Я узнал, что ранг и авторитет одного из моих соотечественников значительно выше, чем я полагал, так что я должен быть осторожнее. Я узнал, что у Принца Балленкарчского на борту есть свой агент.

— Продолжайте.

— И еще