— Пожалуйста, — прохрипел старик. — Пожалуйста, отпусти меня.

— Ты же знаешь, это так не работает, — сказал Дрен. — Где мой друг?

— Я… Я... Не...

— Только не говори, что не знаешь, — сказал Дрен. — Мы оба знаем, что это ложь.

— Меня убьют, если я отведу тебя туда.

— Тогда у тебя есть выбор: молчи и будешь плакать перед Синь в мгновение ока, или отведи меня к моему другу и умри позже. Второй вариант дает тебе шанс сбежать.

— Хорошо… Хорошо. Я отведу тебя, — пролепетал старик.

— Умный ход, — сказал Дрен. Он рывком поставил мужчину на ноги и приставил острие меча к его позвоночнику. Слегка надавил. — Мне не нужно объяснять тебе, что это такое, а? Обмани меня, и ты увидишь, как это выпирает у тебя из живота. Понял?

— Понял.

— Ты готова, Эндж? — Дрен получил ответный кивок. — Идем...

С дальнего конца улицы доносились крики и ругательства. На дорогу вывалились Плачущие. Дюжины. Вся банда. Блядь. Толстяк нашел-таки подкрепление.

Старик рассмеялся:

— Парень, теперь ты действительно в заднице.

— Дрен... — Эндж больше ничего не нужно было говорить. Было только одно, что они могли сделать.

Он из принципа перерезал старику горло, позволил трупу упасть, а затем они с Эндж пустились бегом, убираясь к чертовой матери из Харельсона так быстро, как только могли унести их ноги.

Кирпич вылетел из темноты откуда-то впереди. Дрен увидел его в последнюю секунду и отскочил в сторону. Эндж повезло меньше. Кирпич ударил ее по лицу, сбив с ног. Дрен резко затормозил и бросился назад:

— Вставай.

Она не понимала, где находится. Ее лицо было залито кровью. Он обнял ее одной рукой, проверяя, насколько близко банда. Может быть, ярдов сто пятьдесят. Слишком близко.

Дрен поднял Эндж на ноги как раз в тот момент, когда кто-то бросился на него спереди. Дрен не думая, не останавливаясь, просто вонзил свой меч мужчине в живот. Тот упал, забрав с собой клинок, но времени вернуть его не было. Им пришлось бежать.

Эндж все еще была бесполезна, поэтому он перекинул ее через плечо и побежал дальше. Слава богам, она не была тяжелой, но, несмотря на это, он двигался намного медленнее, чем раньше. Его легкие отяжелели и не работали. Он не сможет убежать от них. Ему нужно было где-то спрятаться, дать Эндж шанс прийти в себя.

Впереди были огни. Рыночная площадь. Дом Совета. Если бы он смог добраться туда, возможно, он нашел бы место, где можно спрятаться.

На площади он спустил Эндж со своего плеча и был рад увидеть, что ее глаза открыты:

— Мы должны продолжать двигаться, хорошо? С нами все будет в порядке.

Обняв Эндж за талию, они прошли мимо толпы у костра и дверного проема, который вел в целую половину здания. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что там уже полно беженцев, ищущих любое убежище, какое только смогут найти. Он обошел мать, пытающуюся покормить своего ребенка, по лицу которой текли слезы, увидел корыто, за которым он прятался перед нападением на Дом Совета. Он помог Эндж пройти мимо того места, где повесили Фалсу, пригибаясь и прячась в толпе.

Сзади раздались крики. Банда влетела на площадь. Они ворвались прямо в сердце импровизированного лагеря, разрушая временные дома, вызывая панику, когда люди пытались убраться с их пути. Дрен не мог бы пожелать лучшего отвлечения.

— Давай... — выдохнул он, ведя Эндж через щель между двумя рухнувшими зданиями, которая была едва шире его плеч, в поисках пути к отступлению, и обнаружил, что стена рухнула наполовину, преграждая путь. Дрен издал тихий панический стон. Добравшись до обломков, он опустил Эндж на пол. — Веди себя... тихо. Отдышись... — Он не был уверен, был ли это совет для нее или для него.

Тени хорошо ее скрывали, но он все равно прикрыл девушку сломанной деревянной доской. По крайней мере, рухнувшая стена означала, что никто не сможет подойти сзади, а здания по обе стороны защитят их фланги. Теперь был только один способ приблизиться к ним — прямо и по одному за раз. Не есть здорово, но лучшее, на что он мог надеяться.

Он вытащил нож из ботинка и почувствовал себя лучше оттого, что держал его в руке. Тот был шести дюймов в длину и добрых два дюйма в ширину, только что заточенное лезвие. Дрен низко присел и размазал грязь и сажу по лицу. Время не двигаться. Время ждать. Если удача будет на их стороне, банда пройдет мимо и сдастся. Если нет... Что ж, это будет не первый и не последний раз, когда Дрен оказывается в дерьме.

Он кашлянул, пытаясь прочистить горло, прежде чем они подойдут ближе. Этот гребаный кашель будет для него смертью.

Он слышал крики и ругательства с площади, видел, как мимо пробегали люди, слышал плач детей и рыдания матерей, видел, как летали кулаки и опускались дубинки. Бедные люди на площади этого не заслуживали. Они и так прошли через многое, но это было проклятие слабых — снова и снова получать побои.

Мужчина остановился в переулке, в нескольких футах от того места, где притаился Дрен, и выкрикнул какие-то приказы людям, которых Дрен не мог видеть. Он был не более чем силуэтом на фоне огня на площади. Невозможно было сказать, друг он или враг. И, если бы он обернулся, то посмотрел бы прямо на Дрена.

Секунды шли. Дрен напрягся, крепко сжимая нож в руке, раздумывая, что лучше — ударить или подождать, пока мужчина отойдет. Боги, ему нужно откашляться.

Он прикрыл рот рукой, чувствуя непрекращающееся царапанье в горле. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не закашляться.

Возможно, мужчина что-то почувствовал, потому что не двигался с места. Он просто стоял там, спиной к Дрену, наблюдая, как его люди разносят лагерь на части.

Дрен чувствовал, как ноги сводит судорога, чувствовал боль в избитом теле. Он не сможет долго оставаться на корточках. Он вдохнул через нос, глубоко и медленно, пытаясь втянуть воздух в свое тело, не нарушать работу легких. Пот заливал ему глаза, то ли от бега, то ли от лихорадки, и он чувствовал, как его начинает бить дрожь.

— Рааб!

Мужчина обернулся, услышав свое имя.

— Рааб! Где ты хочешь, чтобы его вздернули?

— Там же, где и ту, другую. — И Рааб