Шрифт:
Закладка:
– А почему он не может перед выступлением одолжить силу у той же Дианы? – удивился Тимур. – Или у… сколько у нее там братьев? Четверо? От каждого понемножку.
– Откуда же я знаю? Может, не умеет. Или они сами не дают. А может, он просто нормальный и не хочет заниматься энергетическим вампиризмом. Потому что это… в общем, немножко неприлично. И стремно. Почти как каннибализм, только съедается не физическая часть человека, а духовная.
– Тогда почему ты на это соглашаешься?
Людвиг повертел в руках стакан.
Сок горчил.
Или это внутри Людвига что-то горчило, тянуло, вязало язык и губы, мешая произносить слова. Не гранат, а хурма какая-то…
– Мы договорились. Это… вроде как… моя плата за обучение. Или сыновний долг. Или благодарность за то, что меня приняли в семью, кормили и одевали. Или что-то между.
– Так поступать – не по-человечески!
– А я и не человек.
– Да, ты не человек, ты идиот! Почему мне не сказал?! – Кажется, Тимур разозлился.
Обычно люди от ярости краснеют, а он бледнел. А еще странным образом начинал выглядеть взрослее и собраннее. Легко верилось, что сейчас он встанет и твердым шагом пойдет вершить правосудие, то есть рассказывать этому, как он неправ.
Только весь рассказ в итоге уместится в сбивчивое «Так нельзя, это неправильно!». А потом этот новоявленный защитник сирых и убогих забьется в какой-нибудь угол (или на крышу, или под мост) и будет там рыдать.
А вытаскивать кому? А вытаскивать опять Людвигу, который, между прочим, еле сидит и в ближайшую пару дней ни на какой героизм не способен.
– Что я должен был тебе сказать? – тихо спросил он, прикрывая глаза. – Что я для собственного отца – не живое существо, а источник энергии? Дармовая батарейка? Инструмент для достижения целей? Ну вот, теперь ты в курсе. И что, легче стало? Птицы запели, цветы распустились, жизнь заиграла новыми красками? Нет? И зачем тогда ворошить? Кому от этого станет легче?
– Тебе, например. Если выговоришься.
– Не станет. И без того тошно, а если вслух говорить – то вообще…
И так уже много лишнего сказал, как будто Диана вместо сока коньяк подсунула. Хотя с нее бы сталось…
Но на Тимура слова подействовали: на баррикады он уже не рвался. Наоборот, ссутулился и спросил тихо:
– И кто еще, кроме Динки, знает об этом регулярном энергетическом изнасиловании?
Людвиг поморщился. Подростковая прямолинейность ударила между ребер, на мгновение перебив дыхание. Хотя в целом Тимур все понял и охарактеризовал правильно. Слишком правильно. Слишком точно.
– Думаю, многие. Если не знают – догадываются. Может, даже обсуждают шепотом за спиной. В лицо-то не скажут, побоятся. Это только подруга твоя так умеет – ворвалась без приглашения, нарычала, спасла и удрала раньше, чем услышала благодарность.
– Мне кажется, ты ей нравишься, – осторожно заметил Тимур.
– В смысле? До сих пор? То есть… – Людвиг на мгновение почувствовал себя полным идиотом. – Да ну, быть не может. У нее же парни меняются как погода: каждый день что-нибудь новенькое.
– Потому и меняются, что ни с кем ничего серьезного никогда не было. Они для нее… ну, как аксессуар, симпатичный, но не очень ценный. Такая подвеска на мобильнике, китайская, со стразами. Они, знаешь, иногда оптом продаются, десятками, а то и сотнями. Одна оторвалась – цепляешь другую и идешь дальше. – Тимур вздохнул и грустно посмотрел на свой телефон, на котором вообще никакой подвески не было. – Ну вот. Она, конечно, ворчит, что я о тебе постоянно говорю… Но ведь слушает. Еще и вопросы задает. Ей интересно, как у тебя дела.
– А может, ей просто с тобой поговорить хочется?
– Мы на разные темы общаемся, не думай, что только тебя обсуждаем. Но если вдруг начинаем о тебе, она сразу вся подбирается и разве что хвостом не виляет. Да и сегодня – это же она мне показала, где ты. Еще и поторопила, чтобы я шел сразу сюда, а не отвлекался на все подряд. Иди, мол, спасай, приводи в чувство. А сама в магазин побежала. И сока с запасом взяла…
Тимур нервно потеребил челку и, кажется, выдрал из нее пару волосков. Тех самых, желтоватых. Все-таки кавалеры Дианы до сих пор оставались для него больным вопросом.
– А ты не должен ее ко мне ревновать? – осторожно спросил Людвиг.
– Не поверишь, я об этом думал. И не получается. Именно к тебе не получается. Я вроде как расстраиваюсь немножко, но все равно почему-то не ревную.
М-да…
Людвиг надеялся увести разговор подальше от своих взаимоотношений с отцом, но лучше бы в какую-нибудь другую сторону. Более позитивную или хотя бы нейтральную. Он готов был обсуждать аспекты магии, физику, футбол, компьютерные игры и котиков – но не отсутствие взаимности между эмоциональным мальчиком и упрямой девочкой.
Ситуацию, как ни странно, спас этот. Не лично, конечно, просто со стороны кинозала вдруг раздались аплодисменты и восторженные, почти экзальтированные крики. Кажется, отец все-таки устроил нечто выдающееся.
Тимур с любопытством обернулся на звук, прислушался.
– Иди, если хочешь. Присмотрись к тому, что там происходит, потом разберем, как это работает, – улыбнулся Людвиг.
– А ты как же?
– А что я? Еще чуточку посижу, потом буду домой собираться.
– Никуда не уходи без меня! – Тимур пытался говорить строго, но получалось как всегда – нервно и слегка встревоженно. – Я ненадолго, только одним глазком гляну.
– Тогда лучше левым.
– Почему?
– Потому что правым ты из-под челки ничего не разглядишь. Ладно-ладно, беги, а то самое интересное пропустишь.
Тимур ускакал быстрее, чем отзвучала последняя фраза. Вот ведь сайгак безумный!
– А мне плевать, – зачем-то сам себе заявил Людвиг и даже не соврал.
Не было в этих презентациях ничего интересного, только тонкий расчет и тяжелые магические воздействия. К ночи у всех зрителей головы разболятся, но это, конечно, спишут на обилие халявного алкоголя.
У Людвига голова болела и без того.
Хотелось домой – принять холодный душ, напиться горячего чаю, потом спрятаться под одеяло
