Он выходит на улицу, зажав в губах сигарету. Жадно осматривает меня с ног до головы, сидящую верхом на байке.

— Подвезти? — поднимаю визор шлема.

— Еще чего, — кривится Макс.

— Майор, да вы боитесь? — дразню его.

— Я? — возмущенно округляет глаза.

— Конечно. Иначе как объяснить то, что ты все время находишь отмазки и не садишься ко мне на мотоцикл? — складываю руки на груди.

— Детка, я ничего не боюсь. Тем более какой-то железяки.

— Тогда поехали? Куда ты хотел? — маню его указательным пальцем.

— Поехали, — вздыхает Макс.

Мой рюкзак с покупками из торгового центра бросаем к нему в машину. Майор перекидывает ногу и устраивается у меня за спиной. Хватается за специальные пассажирские ручки, и я с удовольствием завожу двигатель, дернув байк вперед резче обычного.

— Твою мать! — долетает до меня, и руки Макса крепко обвивают талию. — Точно дам по жопе своей непослушной детке, — обещает он мне.

Тихо посмеиваясь, везу эту матерящуюся задницу гулять. Мы оставляем байк в удобном месте. Макс утверждает, что обратно нас повезет он и таки шлепает меня по ягодице за то, что я чуть-чуть над ним поиздевалась.

— Ничего. У нас впереди ночь, — серьезно заявляет майор.

Чмокнув его в щеку, чтобы не ворчал, беру за руку и тяну за собой к фирменному киоску с мороженым. Он покупает нам два рожка с разноцветными шариками. Держась за руки, гулям, едим вкусный десерт и болтаем о том, как у кого прошел день. Мне очень нравятся такие моменты с ним. Они спокойные и домашние, дают ощущение какой-то внутренней опоры, стабильности.

Ужинаем в небольшом ресторанчике у реки. Смотрим, как солнце садится за деревья. Макс зевает.

— Домой? — осторожно касаюсь его руки, лежащей на столе.

— Да, поехали.

Он подзывает официанта, расплачивается и мы выходим на набережную. Снова крепко взявшись за руки, идем в сторону моего байка.

Телефон звонит. Макс бесцеремонно заглядывает в экран.

— Добрый вечер, мам, — отвечаю я.

— Ива, ты нас избегаешь? — с претензией интересуется она.

— Нет, с чего ты взяла? — Марьянин хмыкает, услышав мой ответ.

— А когда мы в последний раз виделись? Договаривались в прошлый раз, но ты снова все переиграла. Что происходит?

Я так и не рассказала им с отцом про мое похищение и убийство маньяка. Не знаю, почему. Наверное, пока у меня нет сил для этого разговора. Я не хочу вновь окунаться в то, что пытаюсь забыть, а с ними придется.

— Мам, у меня очень много всего в жизни происходит. Я пока… — Макс оттягивает трубку от моего уха и включает громкую связь. Не понравилось ему, как нервно вздрогнул мой голос. — Не могу я пока, — ставлю точку, прекратив оправдываться.

— У тёти Вали юбилей через месяц. Если ты не придешь, это будет оскорблением. А она ничего плохо тебе не сделала.

— Хорошо, я приду на юбилей тёти Вали, — вздыхаю.

— И Тагира обязательно приведи. Хватит его от нас прятать, — Марьянин спотыкается и притормаживает. — Где это видано, что у вас все так серьезно, а ты нас с женихом не познакомила, — продолжает настаивать мама, а Макс опять спотыкается и бессовестно давится смехом.

— Буду с женихом, — вопросительно смотрю на Макса.

— Ну-у-у я даже не знаю, согласится ли Тагир, — кривляясь, шепчет он.

— Ива, ты не одна? Он рядом, да? — раздается в трубке.

— Все, мамочка, мне надо идти. На дне рождения тёти Вали увидимся, — и пока она не начала говорить что-то еще, скидываю звонок.

— Тагир, значит, — остановившись, майор засовывает руки в карманы и откровенно ржет надо мной, даже не пытаясь это скрыть.

— Да, — пожимаю плечами. — Пока ты не появился, Тагги был самым близким для меня и отмазкой для мамы.

— Точно пора мне знакомиться с твоей семьей, — Макс шагает ко мне, кладет ладони на бедра и притягивает ближе. — Путь знают, чья ты детка, — склоняется к моим губам и целует так, как умеет, наверное, только он. Горячо и нежно, до подгибающихся коленей и мурашек размером со слона.

— Я люблю тебя, Марьянин, — впервые нахожу в себе смелость признаться ему в том, что поселилось в моем истерзанном сердце.

— Еще, — требует Макс.

— Люблю тебя, — трусь кончиком носа о его колючую щеку.

— Кончу сейчас. Повтори … — хрипло выдыхает он мне в ухо, захватывая губами мочку. — И я люблю свою детку. Никому не отдам, — сжимает ладони на ягодицах. — Теперь нам точно надо домой, иначе я возьму тебя прямо здесь, — обещает Макс. И я ему верю. Безоговорочно. Даже в таких мелочах.

Эпилог

Ива

Теплые губы медленно двигаются по внутренней стороне бедра, оставляя на коже влажные следы. Едва ощутимый поток воздуха, и я вся покрываюсь мурашками, а щеки — румянцем. Короткий укус в чувствительное местечко подбрасывает мое тело на кровати, сбивая дыхание и кружа голову. Ладони Макса двигаются вдоль тела, фиксируют его в удобной позе, лишая меня возможности сопротивляться. Зажмуриваюсь от неловкости, но Марьянину нет до этого никакого дела. Его язык бессовестно толкается между складок и выводит там чувственные узоры. От напряженного низа живота во все стороны растекаются контрастные жар и озноб. Так интимно, так откровенно и так приятно…

— Макс… — приподняв бедра, хрипло произношу его имя.

Кончик языка давит на вход, играет с клитором, разгоняя, разогревая мое возбуждение. Из груди рвется чувственный стон, а пальцы сначала комкают простыню, а затем находят шевелюру Марьянина и с удовольствием впиваются в нее, зарываясь глубже, массируя его голову.

У меня между ног раздается мужской стон, а внутрь входят два пальца, надавливая на стенки, растягивая и поглаживая. Снова застонав, выгибаюсь и закатываю глаза, чувствуя, как все тело наливается приятной тяжестью, непроизвольно напрягаются мышцы, усиливая удовольствие.

Все резко заканчивается. Захлебываясь собственными частыми вдохами, пьяно смотрю на улыбающегося майора. Облизнув губы и пальцы, он придавливает меня к матрасу своим весом, жадно впивается в губы и резким рывком наполняет меня своим членом.

— Макс, Макс… — бессвязно повторяю при каждом толчке.

Хриплое дыхание рот в рот. Наши языки переплетаются, ласкают губы друг друга, вновь сталкиваются, тонут то у него во рту, то у меня.

Он поднимает мою ногу к себе на бедро. Упирается ладонями в матрас и делает рывок жестче. Его ресницы красиво дрожат, а взгляд плывет все сильнее.

Еще рывок…

Стон…

Взгляд глаза в глаза …

Дрожь …

— Черт, детка, как ты кончаешь, — выдохнув, Макс резче таранит мое