сердца. Ижака он приобрел за бесценок с рук. На него не было никаких документов, потому юный гонщик выезжал на дороги лишь вечером, когда шансов встретить гаишников практически не было. Да и что бы им было делать на пустынных в те далекие советские времена дорогах?

Полдня ушло на то, чтобы привести мотоцикл в порядок. После чего Николай полихачил по лабиринтам гаражного кооператива и, с трудом сдержав желание выехать на трассу, загнал железного коня обратно. Все-таки не стоило лишний раз светиться.

По итогам наблюдения Мотыль знал, что мальчишка частенько гуляет во внутреннем дворе без присмотра взрослых, а иногда даже выводит своего пуделя через калитку в лес. Но просто так хватать пацана и бежать с ним через лес бандит не решался. К тому же, неизвестно что ждать от кажущейся безобидной собаки, нередко показывающей в игривом оскале довольно приличные клыки. Теперь же был шанс подкатить на мотоцикле и предложить прокатиться.

Оставалось решить, где держать мальчишку. Не везти же его к себе на квартиру?

И еще один момент угнетал бывшего братка – как-то не в кайф было заниматься таким делом без напарника. Оно конечно и делиться с кем-то не очень-то и хотелось. Но не сможет же Мотыль одновременно и присматривать за пацаном, и вести переговоры о выкупе? Да, кстати, надо бы еще решить, каким образом вести переговоры? Но это вопрос не первоочередной.

За пару дней Евсиков пообщался с некоторыми бывшими братками, но предложить дело решился только двоим. Однако те, даже не выслушав, послали его куда подальше. Поняв, что надеятся не на кого, Мотыль обратился к наихудшему варианту – к Баламуту, предупредив того, что лично свернет ему шею, если до окончания дела учует от него запах спиртного. Вовчик «дал зуб», ковырнув грязным ногтем большого пальца правой руки дырку во рту на месте давно сгнившего переднего зуба, и истово перекрестился, забожившись, что «все будет ничтяк».

Одновременно решилась проблема с хатой, где держать заложника. Оказалось, что дачу Вовчик продал соседям со смежного участка, которые батрачили где-то на севере, зарабатывая обеспеченную старость. В Оскол они приезжали раз в году на месяц. В этот приезд и купили практически бесхозную дачу у Баламута. А так как до следующего лета они больше не появятся, то домом смело можно было пользоваться. И не смотря на прошлую неудачу, Мотыль понимал, что лучшего места вряд ли можно найти. О том, что родители малыша однажды уже побывали в этом месте, он почему-то не подумал. В конце концов то было четыре года назад, да и каким образом они смогут связать похищение ребенка с давнишним похищением его матери?

В общем, до наивного простой план сработал на удивление легко.

Правда первые два дня дежурства в лесу возле хутора Светлого прошли безрезультатно, а на третий, когда начали съезжаться гости, Мотыль и вовсе хотел отправиться домой. И наверняка уехал бы, но задремал на зеленой полянке, убаюканный щебетом лесных птах.

Проснувшись, прислушался к доносившемуся детскому гомону. Подойдя ближе, увидел, что на заднем дворе резвится детвора. Взрослых видно не было. Прислушавшись к разговорам, понял, что гости съехались как раз по поводу дня рождения Егорки.

Родившаяся мысль заставила Мотыля опрометью броситься к расположенным в километре кустам, в которых припрятал старенький ижак. На ходу позвонил Баламуту, дежурившему в «Додже» на обочине бетонки, чтобы тот был наготове.

Мотоцикл завелся, что называется, с полудрыка. Натянув шлем-колокол, который украшали вырезанные из фольги от шоколадок буквы, составляющие надпись «SILVER DREAM», киднепер понесся к хутору. Лихо попетляв вокруг деревьев, остановился возле калитки и, рассмотрев сквозь сетку, что никого из взрослых рядом нет, спросил у уставившихся на него детей:

- Кто тут Егорка, мечтающий стать каскадером?

- Я, - выступил вперед именинник, с восхищением разглядывая появившееся из леса воплощение его мечты.

- Ну, так в день рождения мечты сбываются! - подмигнул мальчугану Мотыль и, хлопнув железного коня по баку, пригласил: - Залазь скорей, поехали кататься!

- Ура-а! – через миг мальчишка уже сидел впереди мотоциклиста, а еще через миг они скрылись за деревьями.

Бонифаций какое-то время преследовал гонщиков, но в конце концов решил вернуться к оставшейся детворе – очень уж ему не нравился треск, издаваемый железным зверем, на котором умчался радостный хозяин, совершенно забыв про своего четвероногого друга.

Подъехав к бетонке, Мотыль сообщил совершенно обалдевшему от счастья малышу, что теперь они поедут в центр подготовки каскадеров, и они пересели в уже заведенный джип.

-Ух ты-ы! – восхитился Егорка, когда мотоциклист снял «колокол» и показал натянутую на лицо резиновую маску американского президента Обамы.

Вообще-то Николаю не доставляло удовольствия изображать из себя негра. Но купить удалось всего две маски. А напяливать личину Горбачева ему претило совершенно. Потому Меченого сейчас изображал Баламут.

Так как негр за рулем мог вызвать нежелательный интерес у случайных дэпээсников, на дачу ехали заранее разведанными проселочными дорогами. Благо «Додж» хоть и был капризен в плане бензина, но в плане ходовой являлся именно внедорожником, а не паркетным джипом. Кроме того, киднепер на всякий случай специально покружил по разделяющим поля посадкам, чтобы малыш не запомнил дорогу – не завязывать же ему глаза? Пусть уж как можно дольше воспринимает происходящее, как игру.

Обиженный Баламут вопреки своей натуре молчал почти всю дорогу, лишь потирал ушибленный бок.

- Ух-ты-ы! Как в «Сталкере»! – восторженно произнес Егорка, разглядывая заброшенные домики с выбитыми окнами и обвалившимися крышами, когда они въехали в дачный поселок с дальнего конца, до которого в былые благополучные времена не успели провести свет и воду.

Вовчику когда-то нравилась попсовая группа «Сталкер», но он воздержался от сообщения об этом, обиженно зыркнув на Мотыля. У Мотыля же это слово ассоциировалось то ли со слаломом, то ли с биатлоном, но ничего конкретного по этому поводу сказать он не мог, потому просто агакнул.

- Приехали, - оповестил липовый, а вернее резиновый, Обама и, осмотрев безлюдную в рабочий день улицу, толкнул такого же резинового Горбачева: - Открывай!

Тот выпрыгнул из машины, и некоторое время возился с давно не смазываемым замком калитки. Наконец, та, скрипнув, отворилась.

- Вперед, мой юный друг, - распахнул заднюю дверь Николай и, картинно поклонившись, указал в сторону распахнутой калитки, одновременно продолжая следить за улицей.

Парнишка не заставил