«Бродяга» оказался небольшой двухмачтовой посудиной, переросшей когг, но не дотягивающей до шхуны. Орса была широкой и судоходной рекой, и подобные кораблики при должной сноровке могли спокойно пройти от Золотой Марки вплоть до Фоириджа. Отплыли мы только к обеду, капитан Даж кого-то ждал. Нам за двадцать золотых выделили глухую, пропахшую спертым воздухом и чужим по́том маленькую коморку два на полтора шага. В которой болтались один над другим два спальных гамака. И порцию дрянного, но сытного обеда раз в день.

А большего мне и не нужно было. Мы двигались в нужном направлении, причем двигались примерно с той же скоростью, если бы ехали на лошади. И независимо от того, сплю я или нет. Да, дорога вышла чуть длиннее и дольше по времени, но двигались мы постоянно, днем и ночью, обходя все заставы и кордоны. Делать было решительно нечего, так что первые дни я только и делал, что дрых. Просыпаясь только для того, чтобы съесть две порции обеда, что нам выдавал кок.

Но все началось под конец третьих суток. Есть хотел не я один. И трое суток Марика добросовестно терпела, просто болтая обо всем подряд с Полночью пока я спал. Марика спала мало, а Полночь не спала вовсе. И обе изнывали от скуки, если первый день Полночь развлекалась тем, что облазила все судно вдоль и поперек. То дальше они просто болтали. И вот ночью третьих суток она меня растолкала с требованием — хочу есть. Так что пришлось ее кормить раз в день собственной кровью. После накладывая на себя исцеление и восстановление. Но все равно, слабость после кровопотери давала знать, ноги словно в желе превращались и еще больше хотелось спать.

Первый раз меня невольно передернуло, когда я вспомнил ту ночь, как она приникла мягкими губами к моей шее. Этот холодный змеиный поцелуй, ее непостижимое, вечно голодное естество, что глушит разум и топит волю в волнах кроваво-красного моря. Она почувствовала это и смутившись извинилась, вонзив свои выросшие клыки.

Капитан и помощник запретили любым пассажирам выходить на палубу днем. Во избежании вопросов так сказать. Потому что мы уже были в предместьях, земли были заселенные, а на реке постоянно было движение. Лишь когда бархатистая ночная мгла падала на землю, люди выползали подышать свежим воздухом. И то по очереди. У Марики завелась какая-то странная привычка, она чаще всего подходила именно на палубе, уговаривая меня спуститься вниз и «сделать все быстро».

Так и сейчас, на палубе кроме нас стояло еще трое пассажиров, и троица матросов из ночной смены. И все они несомненно видели и слышали, как я пытаюсь отодрать от себя девушку, «которая очень хочет» и всячески отговариваюсь. И они недоумевали, что за муха меня укусила, что заставляет избегать такой красотки, которая сама липнет.

Могучая река не спеша несла свои воды и горела отраженными в воде ночными огнями словно вырастающего из тьмы Фоириджа. Столица центральных королевств расположилась в долине, и река как бы огибала его, обнимая, словно мать любимое дитя. В свете звезд и бледной луны река была похожа на серебристую ленту, она словно зеркало с разбросанными по нему сотнями огоньков лодок, звезд и ночных огней Фоириджа дрожащих на рваных волнах. Эти огоньки были похожи на отпечатки пальцев, оставленные светом на поверхности воды.

Даже отсюда можно рассмотреть крепостные стены, башни и шпили храмов тянущиеся к небесам. По мере приближения город все поднимался. Он растянулся вдоль берега, обрастал стенами, взвалил на свои плечи кварталы, постройки, дома, жителей. Он был словно огромное существо, которое дышит, испражняется, кипит тысячами душ и живет магией.

— Это он? Впечатляет. — протянула Марика глазея на вырастающий из ночной дымки город, все так же не отпуская мою руку и прижимаясь к плечу. — Теперь понятно, почему эти земли хочет захватить владыка.

Зазвучал корабельный колокол и послышались зычные команды помощника. А затем забегали по палубе матросы. Наш кораблик начал подходить к самому крайнему пирсу, чтобы пришвартоваться. На палубу начали выползать остальные пассажиры. Вытаскивая свои скудные пожитки и узлы с вещами. И спустя минут двадцать концы отдали и кинули две скреплённые доски служащие помостом. Марика еще больше прижалась ко мне, до боли стискивая руку, с опаской смотрела на это хлипкое сооружение и на воду под нами. Нестор был прав, простая вода ослабляет таких как она, а вот текущая для них чистая смерть. Если она упадет в реку, Марика умрет, текущая вода слижет с нее плоть похлеще всякой кислоты.

Несмотря на позднюю ночь нас встречали, какой-то лысеющий и чуть полноватый сонный чинуша с восковой табличкой в которой он что-то записывал и шестеро стражников с масляными фонарями. Капитан скривился когда его увидел, словно мешок лимонов съел. И начал сквозь зубы материться. Оказалось, что это была какая-то точно наведенная проверка, прибывшая в поисках контрабанды. Но это были не мои проблемы. Из вещей у нас с Марикой было только то, что на нас, а из контрабанды — только мы сами. Я в наглую повесил над собой светляк, показывая, что я одаренный и начал спускаться первым, ведя Марику. А когда спрыгнули на пирс козырнул шляпой стражникам, блеснув дорогим перстнем-артефактом.

Они все семеро на нас уставились с удивлением. Пялились на госпожу и недоуменно смотрели на одетого в кожу подростка с завёрнутым в тряпку мечом. Наша наглость сыграла свою роль, они ожидали увидеть запуганных простолюдинов. А не костеродную с одаренным слугой. Что их чуть ли не плечами расталкивал, требуя дорогу. А может дело было в том, что им были куда интереснее грузы в тайниках корабля. Чем странная парочке без вещей.

Порт Фоириджа был не в сравнение меньше чем в Райлегге. Райлегг жил за счет порта и торговли морем. А в столице была лишь река, и портовая зона была соответствующая. Небольшая площадь, несколько ангаров, да пирс для двух десятков таких вот корабликов с небольшим водоизмещением. Но как и ожидалось от столицы, все вокруг буквально кричало о достатке. Все было ухоженное и чистое.

Стояла глубокая ночь, и до рассвета еще было несколько часов. Город мы не знали, так что я направился к ближайшей таверне, дабы избежать лишних неприятностей. Но я забыл, что неприятности шли рядом со мной, цокая каблучками по шлифованной мостовой и держали меня за руку. Ее жажда лежала на плечах черными крыльями, и совсем скоро желание смениться необходимостью.

— Я хочу есть. — Сказала Марика легонько дергая меня. — Ты обещал, что как только мы прибудем, то меня покормим. Мы прибыли.

— А, бездна. Ладно, ладно, — вздохнул я обречённо, — пойдем, поищем кого-нибудь. Кто имеет плохую привычку, бродить в одиночестве по ночным улицам.

И мы свернули с освещенной улицы, пошли вдоль реки по направлению к жилым районам. Искать на свои задницы приключения. Что оказалось проблематично. Был первый месяц лета и мы были в самом сердце центральных королевств. Как итог, не смотря на глубокую ночь повсюду было полно народу. Припозднившихся работников и рабов, пьяных гуляк, сладких парочек, проституток и прочего ночного народа. Даже стража нет-нет попадалась, и это на окраинах города, за крепостной стеной. Что было немыслимо для Райлегга.

Мы бесцельно блуждали с час. Но подходящую жертву так и не могли найти. Кроме бродячий псов заполонивших ночные улицы нам попадались несколько одиноких человек, но это были сплошь женщины. Кутающиеся в ночные тени и спешащие по краю улицы побыстрее добраться после работы домой. Марика указывала на них, но я каждый раз отметал такие предложения. А больше одинокие в темных переулках нам не попадались. Или никого, или группы от трех до пяти человек. Мы шли все дальше к самым бедным кварталам, вымощенная шлифованным булыжником мостовая закончилась, как закончились и масляные фонари висящие на улицах. Началась грязь и откровенная беднота. Покосившиеся от старости и слепленные чуть ли не из обломков домишки темнели несуразными кучами на фоне неполной луны отражающейся в грязных зеркалах луж.

Но кто ищет, тот найдет. И мы нашли подходящих жертв, вернее они сами нас нашли. Двое подростков бродящие по самым темным улицам посреди ночи, сладкая и доступная с виду цель. Тем более если одна из них безоружная,