— Да! — Белль кивает. — Моя учительница все равно злюка, так что мне все равно, если мне придется завести новую.

Кингстон смеется, целуя Белль в лоб, и делает то же самое с моим.

— Я вернусь через некоторое время, хорошо? Мне нужно выполнить одно поручение.

Я смотрю на него с подозрением.

— Что за поручение?

Он подмигивает.

— Это сюрприз.

Когда Кингстон возвращается через несколько часов, Белль спит на диване, а Эйнсли тихонько похрапывает рядом с ней. Мы строили замки из песка и играли на пляже с Эйнсли некоторое время, прежде чем мы втроем зашли в дом и устроили марафон фильмов про принцесс. Ни одна из них не прошла и половины первого фильма, прежде чем потерпела крах.

— Привет, — шепчу я, не желая будить девочек.

— Привет, — шепчет он в ответ. — Пойдем поговорим на задней площадке.

Я осторожно высвобождаюсь из объятий Белль и встречаю Кингстона снаружи.

— Посиди со мной, детка, — он похлопывает по пустому месту на шезлонге.

Я устраиваюсь между раздвинутых ног Кингстона и ложусь ему на грудь. Солнце уже село, поэтому мы несколько мгновений слушаем, как волны разбиваются о берег, прежде чем он заговаривает.

— Итак… я сделал кое-что.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Что именно?

— Я пошел к Джерому.

— Что? Зачем?

— После того, что Белль сказала ранее… я кое о чем подумал. Странно, что это не пришло мне в голову раньше, но у меня была догадка, и я хотел проверить, прав ли я.

— О чем?

— Чтобы узнать, заинтересован ли отец Белль в частных переговорах об опеке.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы платили ему за наши еженедельные визиты к ней, так?

— Ты платил ему, — поправляю я.

Кингстон щипает меня за бок.

— Как я уже сказал, мы платили ему за еженедельные визиты, верно? И это заставило меня задуматься. Что если он возьмет единовременную выплату, и мы будем видеть ее каждый день?

— Я не понимаю, Кингстон.

— Я говорил с Сандрой по дороге. Она подтвердила, что если Джером лишится родительских прав, как единственный оставшийся родственник Белль, ты сможешь подать прошение, чтобы стать ее законным опекуном. Теперь, когда ты совершеннолетняя, и у тебя есть финансовая и семейная стабильность, нет никаких причин, чтобы суд отказал тебе в просьбе. Сандра сказала, что она может подать экстренное прошение, чтобы временная опека была оформлена на нас, пока все юридические вопросы будут рассмотрены.

— Ты серьезно? — я поворачиваюсь, обхватывая ногами его спину. — Ты говорил об этом с Джеромом?

— Да, — кивает Кингстон. — Он сказал мне, что если я выпишу ему чек, он подпишет все, что нужно. Этот засранец счел нужным добавить, что он никогда не хотел ребенка, так что мы делаем ему одолжение.

Я усмехаюсь.

— Да, потому что именно о нем мы так беспокоимся.

— Верно, — Кингстон закатывает глаза. — В любом случае… Сандра сказала, что первым делом утром оформит документы. Джером подпишет, я переведу ему деньги, и она наша.

— О, Боже. Мой, — я хмурюсь, когда что-то приходит на ум. — Сколько он запросил? Сколько денег, по его мнению, она стоит?

— Я попросила его назвать цифру. Он сказал миллион. Думаю, он не ожидал, что я заплачу, но когда я согласился, мужчина буквально прыгал от радости.

— Кингстон… Я не могу позволить тебе сделать это. Я никогда не смогу расплатиться с тобой, — я провожу пальцем по его брови. — Я так сильно люблю тебя за то, что ты это предложил, но…

Он сжимает мои губы.

— Я тоже люблю ее, Жас. Я тоже хочу, чтобы Белль была в нашей жизни. Я делаю это как для себя, так и для тебя и для нее. Я бы отдал ему все свое состояние, если бы он попросил. Это всего лишь деньги.

Я смеюсь.

— Только тот, кто никогда не боролся за еду на столе, может сказать что-то подобное.

Кингстон бросает на меня язвительный взгляд.

— Сосредоточься на главном, Жас. Белль может быть нашей. Навсегда. Все, что тебе нужно сделать, это сказать — да.

Я забираюсь к нему на колени и осыпаю его челюсть поцелуями.

— Да. Все — да.

Он улыбается.

— Надеюсь, ты будешь так же согласна, когда я задам тебе другой важный вопрос, который изменит твою жизнь.

Я улыбаюсь в ответ.

— Все, что тебе нужно сделать, это спросить.

— Приятно слышать, — подмигивает он.

— Жаль, что моя мама не может увидеть нас сейчас. Увидеть, как мы все счастливы и что мы вместе.

Я прячу лицо в ладони Кингстона, когда он прикладывает ее к моей щеке.

— Мне бы хотелось думать, что обе наши мамы видят нас. Черт, да они, наверное, вместе висят на пушистом облаке, обняв друг друга, как на фотографии на камине, и рассказывают о том, как их дети влюбились.

Я улыбаюсь, потому что прекрасно представляю себе это.

— Ты так думаешь?

— Я действительно так думаю, — он медленно кивает, глядя мне в глаза. — Я чертовски сильно люблю тебя, Жас. Я никогда не перестану говорить тебе это, так что если у тебя с этим проблемы, то тебе лучше покончить с этим дерьмом прямо сейчас.

Я смеюсь, потому что только этот человек мог бы бросить ругательные слова в романтическое заявление.

— Не волнуйся, Пещерный человек, я никуда не уйду.

— Если ты попытаешься, я…

Я игриво закатываю глаза.

— Да, да, я знаю. Ты выследишь мою задницу.

Его красивые зеленовато-золотые глаза искрятся весельем.

— Можешь не сомневаться, милая.

КОНЕЦ