Острая боль простреливает прямо в правое плечо. Смутно припоминаю, как что-то в нем хрустнуло, когда мы упали. Очень надеюсь, что это вывих, а не перелом. Хотя… рукой я двигаю… Чувствительность тоже сохранилась. Значит, все же вывих, или ушиб.

Еще немного усилий, и я уже могу достаточно двигать руками, чтобы потянуться к лодыжкам и приняться за их развязывание. Дело идет медленно. Или мне так кажется… Каждый раз, когда со стороны лежащего Каора слышится негромкий стон или тихий шорох, сердце сжимается в груди до размера горошины.

Шершавая веревка с трудом, миллиметр за миллиметром проскальзывает в петлю, и, наконец, у меня получается развязать неподатливый узел. Едва сдерживаю вздох облегчения и уже гораздо быстрее справляюсь со вторым. Опираясь спиной о шероховатую стену, осторожно поднимаюсь. Сделать это трудно со связанными запястьями, но я кое-как справляюсь, помогая себе локтем здоровой руки. Невольно морщусь, когда незащищенная кожа проскальзывает по камням. И на локте, и на спине похоже останутся следы от твердой жесткой поверхности. Но самое главное, что я теперь на ногах.

Перевожу дыхание и аккуратно огибаю распростертого на полу Каора. Он почти полностью преграждает путь, мне приходится переступать через его ноги. Я так боюсь дотронуться до него хотя бы краешком одежды, что даже дыхание замирает в груди. Но когда опасность оказывается за спиной, кидаюсь бежать изо всех сил.

Мне кажется, я бегу в направлении потайной двери, хоть совсем не уверена, что смогу ее открыть с этой стороны. Но сейчас гораздо важнее скрыться, спрятаться, оказаться как можно дальше от своего похитителя. И хоть связанные руки мешают движению, а кляп во рту сбивает дыхание, опасаюсь останавливаться даже на доли секунды, не хочу терять драгоценное время. Потом, потом от них избавлюсь, когда буду уверена, что Каор меня не найдет.

Проходят минуты, а выход не показывается. В боку начинает невыносимо колоть. Да не мог Каор меня унести настолько далеко. Я бегу уже гораздо дольше.

Испуганно оглядываюсь по сторонам. Тусклый свет едва-едва рассеивает темень, но его вполне достаточно, чтобы я поняла — тут мы не проходили.

Устало прислоняюсь лбом к прохладной стене. Как же так? Ведь я двигалась точно в том же направлении, ясно помню. Но полностью погрузиться в отчаяние не успеваю. Легкая пульсация прямо там, где я прислонилась лбом, и тепло, исходящее от стены, заставляют удивленно отпрянуть. Неведомая сила вызывает желание прикоснуться связанными руками к каменной кладке. Прижимаю ладони к шершавой поверхности и прикрываю глаза. Теперь зов источника слышится яснее, четче. Это он меня сюда завел. Путь к двери был заведомо провальным. Каор в первую очередь кинулся бы меня искать в том направлении, и к этому времени уже бы поймал.

«Спасибо», — мысленно говорю. И в ответ чувствую теплую волну.

Получив несколько минут форы, принимаюсь развязывать кляп и освобождать руки. А затем, доверившись внутреннему чутью, продолжаю идти в том же направлении. Отчего-то знаю, эта дорога правильная и выведет меня в безопасное место.

Постепенно коридор сужается и уходит вниз. Становится прохладнее. Босые ноги настолько озябли, что вовсе ничего не чувствуют. Обхватываю ладонями предплечья и стараюсь хоть немного их растереть. Больное плечо ноет и, кажется, распухло немного, но судить трудно, а осматривать я боюсь. Вот выберусь отсюда, тогда и оценю свои повреждения. Локоть тоже саднит, и, судя по липкой ране, содрала я его до крови. Хорошо хоть просторная рубашка не задевает спину, которой я тоже знатно поелозила по стене.

По ощущениям скоро рассвет, а значит, спасение близко. Тихонько вздыхаю и останавливаюсь на несколько секунд передохнуть.

Мне кажется, или я слышу шум моря?

Вскидываю голову и, затаив дыхание, прислушиваюсь. Очень слабо, издалека, действительно доносится какой-то звук. Но море ли это? Сложно сказать.

Снова трогаюсь в путь. К сожалению, после отдыха идти становиться труднее. На ноги и вовсе наступать невыносимо.

— Ох, какая упрямая у меня невеста! — звучит за спиной.

Вздрагиваю от неожиданности, и, забыв о больных ногах, кидаюсь бежать. Ждать, пока похититель наговорится, желания нет никакого.

Приближающийся топот только подстегивает и наталкивает на мысль, что шансы мои ничтожно малы. Но что я могу? Снова обрушить на него камни? Я и сама не понимаю, как у меня это получилось в первый раз. А если попробовать магией, как тогда на дороге? Правда там я не нарочно в наемника попала остатками силы…. А тут если попытаться? Но для этого нужно остановиться и сосредоточиться. А как это сделать на бегу? Одно радует — в таких условиях и он против меня магию вряд ли применит.

Откуда берется тот камень под ногами? Он вылезает словно из ниоткуда. Я цепляюсь за него пальцами и только успеваю выставить ладони, чтобы не удариться об пол головой.

— Ай-ай-ай! Что ж ты неуклюжая такая, Касси! — демонстративно сокрушается Каор.

Из последних сил переворачиваюсь на спину, встречая его лицом к лицу.

— Скоро ты получишь по заслугам, — гневно выдавливаю, пытаясь выровнять сбитое дыхание. — Сивард все твои злодеяния раскрыл. И не стоит усугублять ситуацию моим похищением.

— О, непревзойденный Сивард! — в глазах Каора разгорается ярость. — Для тебя он тоже непревзойденный. Во всем? Да Кас?

Густо краснею и задираю подбородок. С чего я должна оправдываться и что-то объяснять?

— Уверен, я изменю твое мнение, — самодовольно заявляет.

— Уверена, не измените! — парирую в ответ.

И бешенство во взгляд Каора становится наилучшей наградой.

— Видят боги, я этого не хотел, — внезапно скрежещет он и запускает в меня сгустком серовато-черного тумана.

Я едва успеваю выставить щит. Хрупкий, недоработанный, выполненный на чистых инстинктах. У меня не было времени ни сосредоточиться, ни укрепить его силой. Но он отлично защищает меня от первой атаки.

Бывший опекун довольно хмыкает. И выпускает второй сгусток. Гораздо больше. С вкраплениями угольно-черной, блестящей будто оникс, чужеродной магии. Она с легкостью ломает мою защиту. Я чувствую, как дрожит, словно тонкое стекло, бьется вдребезги щит, разлетается множеством осколков. А меня оплетает смолянистая липкая паутина запретного заклинания.

Глава 66

Легкое покачивание вызывает тошноту. Пока не решаюсь открыть глаза, лишь прислушиваюсь к ощущениям, пытаясь понять, что со мной. Кожа горит, будто обожженная солнцем. Саднит, печет. Любое касание одежды приносит неприятные болезненные ощущения. Едва удерживаюсь от рвущегося с губ невольного стона.

К моему лбу прикасается прохладная рука, смещается на трепещущие веки. Знаю, она должна принести облегчение. Но меня всю передергивает от омерзения.

— Касси! Кас! Ты пришла в себя? — тихо спрашивает Каор.? Вижу, что пришла…

Глаза приходится