– Бледнолицые. Я вынужден сказать это, ибо это правда. У белых больше знаний, чем у нас. Они превосходят нас почти во всем.

– Ты прав. Преимущества на нашей стороне. Но ты ведь не обыкновенный, не рядовой индеец. Твой ум отличается остротой, и взгляд твой как телесный, так и духовный проникает глубже, чем взгляд простого воина. Как часто уже свирепствовал томагавк смерти среди индейцев! Ты должен понимать, что это самоубийство, и кто поступает таким образом, принимает участие в нем. Инчу-Чуна и Ншо-Чи убиты белыми, а не краснокожими. Один из убийц скрылся у киовов и сумел уговорить их напасть на вас. Мы должны быть настороже, чтобы отразить нападение, но мы не имеем права истребить пленников, как бешеных собак. Ведь они твои краснокожие братья. Подумай об этом!

Виннету спокойно выслушал меня, протянул мне руку и сказал:

– Разящая Рука воистину искренний друг всех краснокожих. Он прав, говоря о самоубийстве. Я исполню его желание и отпущу на свободу пленных киовов, оставив у себя только убийцу.

– Но как возьмешь ты их в плен? Ведь их больше, чем нас. Или у тебя тот же план, что и у меня?

– Какой у тебя план?

– Заманить киовов в такое место, где они не смогут защищаться.

– Я думаю так же.

– Ты знаешь окрестности и мог бы указать подходящее место для засады.

– Недалеко отсюда есть скалистое ущелье, в него-то я и хочу заманить врагов. Как только они войдут туда, мы ворвемся за ними и принудим к сдаче, ибо стены ущелья отвесные, и им не выбраться из него. А затем я дарую им жизнь, задержав только Сантера.

– Благодарю тебя. У моего брата Виннету открытое сердце. Теперь о другом. Ты поклялся отомстить всем белым, но я просил тебя выждать. Каковы теперь твои намерения?

Он опустил голову, потом указал рукой на хижину, где лежали накануне тела убитых, и сказал:

– Прошлую ночь я провел в этой хижине. Желание отомстить за убитых внушило мне великую мысль. Я хотел созвать всех вождей краснокожих и вступить в борьбу с бледнолицыми. Мы, конечно, были бы побеждены. И я боролся в эту ночь с самим собой и остался победителем.

– Ты, значит, отказался от выполнения той великой мысли?

– Да. Я спрашивал совета у тех, которых люблю, у двух мертвых и у одного живого… Они посоветовали мне отказаться, и я решил последовать их совету.

И, заметив, что я не совсем понял его, он добавил:

– Разве мой брат не догадывается, о ком я говорю? Это Клеки-Петра, Ншо-Чи и ты. Все трое дали мне один и тот же совет.

– Да, план, который ты лелеял, велик, но…

– Если бы одному из вождей и удалось объединить племена, то на это ушла бы вся его жизнь, и тогда было бы уже поздно начинать борьбу. Один человек, как бы он ни был велик и славен среди краснокожих, не может осуществить эту задачу. А после его смерти у него вряд ли нашелся бы преемник, чтобы довести дело до конца.

– Я рад, что мой брат Виннету пришел к такому выводу. И если бы даже нашелся преемник, борьба окончилась бы поражением краснокожих.

– Я знаю это. Если бы даже мы побеждали в отдельных битвах, белых так много, что они высылали бы новые отряды. Наши победы уничтожали бы нас: они были бы нашими поражениями. Вот почему я решил ограничиться поимкой убийцы и местью тем, кто его принял в свою среду. Однако мой брат Разящая Рука убедил меня отказаться и от этой мести. Мы покараем только Сантера.

– Но когда же придут сюда киовы?

– Сегодня, – сказал он таким тоном, словно речь шла о совершенно достоверном факте.

– Откуда ты знаешь?

– Я заключаю это из твоего рассказа. Кнобы только сделали вид, что отправились на свои обычные стоянки, на самом деле они держат путь сюда. При этом им приходится делать крюк, ибо в противном случае они были бы здесь уже вчера. Кроме того, они заняты еще другими делами.

– Какими же?

– Я имею в виду Сэма Хоукенса. Они не могли взять его сюда и должны были отправить его на свою стоянку. Затем им пришлось послать туда же гонца, чтобы предупредить о возможности вашего прихода.

– Ты полагаешь, что воины, находящиеся дома, выедут нам навстречу?

– Да, воины, с которыми у вас была стычка у высохшего русла реки, хотели заманить вас в ловушку. Но у них не было времени обнаружить вас, ибо они решили направиться сюда. Во всяком случае, они послали гонцов домой, чтобы оттуда выслали отряд вам навстречу. И, конечно, Сэм Хоукенс был отправлен с гонцами… После этого киовы двинулись сюда, к Наджетцилю. Об этом изменении маршрута вы, разумеется, не должны были знать. Поэтому им пришлось искать такие места, где не остается заметных следов, на что опять ушло немало времени. Они не смогли прийти вчера, но сегодня придут наверняка.

– Но уверен ли ты, что их здесь еще нет?

Виннету показал рукой на одну из горных вершин, где высокое дерево поднималось из чащи леса. Это была наивысшая точка горного кряжа, откуда открывался вид на окружающие прерии.

– Мой брат еще не знает, – пояснил он, – что я отправил туда воина для наблюдений. Он увидит киовов, ибо у него ястребиные глаза.

– А ты уверен, что они придут?

– Разумеется! Прежде всего они вышлют разведчика, чтобы узнать наверняка, здесь ли мы. Поэтому-то я и приказал привести сюда лошадей. Несмотря на твердую каменистую почву, наши тридцать коней оставят следы, и по ним-то найдет нас разведчик. Отсюда мы отправимся к ущелью, где подготовим засаду. Лазутчик последует сначала за нами, чтобы узнать направление, а потом вернется и сообщит своим, что мы поскакали не на юг, а на север. Киовы попадутся в ловушку, и Сантер сегодня же будет у меня в руках.

– Что думаешь ты сделать с ним?

– Не спрашивай об этом! Он умрет… Вот и все.

– Здесь? Или ты уведешь его в пуэбло?

– Это еще не решено… Но слушай! Топот копыт наших лошадей. Покинем пока это место, чтобы потом вернуться сюда вместе с нашим пленником.

Привели лошадей. Среди них я увидел свою, а также Мэри Сэма Хоукенса. Мы не смогли, однако, ехать верхом, ибо дорога была слишком плоха. Каждый должен был вести своего коня на поводу.

Виннету возглавлял шествие. Он повел нас по северному краю равнины к лесу, который рос на довольно крутом склоне. Вскоре мы сели на лошадей и по высокой траве поскакали к обрыву, который возвышался отвесной стеной. Как раз посередине этой стены темнел вход в узкое ущелье. Виннету указал на него и произнес:

– Это и есть ловушка, о которой я говорил. Въедем теперь в ущелье.

Название «ловушка» как нельзя лучше соответствовало характеру узкого прохода, в котором мы вскоре очутились. По обеим сторонам поднимались к небу почти вертикальные скалы. Не видно было ни одного местечка, где можно было бы вскарабкаться наверх. Если киовы окажутся достаточно глупы, чтобы забраться сюда, а мы успеем занять и вход, и выход, с их стороны будет безумием оказывать нам сопротивление.