Да, более близкое знакомство с Головой обещало быть запоминающимся… Выбраться бы теперь отсюда. А о том, как возвращать украденный артефакт на место, я пока что предпочитал даже не думать. Ноги бы унести и бульончик с фосфором не расплескать…

Сперанский кивнул нам и повернулся к лестнице, когда внезапно что-то ослепило нас. Мощный холодный луч света резанул по глазам. Я зашипел от боли и едва не выронил драгоценную банку, но стиснул пальцы на стекле.

– Это еще что такое? – прозвучал сонный мужской голос на фоне профессорского храпа.

Мы замерли.

– Фонарь выключи, – потребовал Афанасьев.

– Ага. А морковкой жеванной в рот не плюнуть? – ответил незнакомец.

Это точно не был Ванька – я бы узнал его по голосу. И не профессор – тот все еще самозабвенно спал, судя по храпу. Значит, кто-то еще.

Луч скользнул по мне, по моим рукам – хотя мог и не светить. Голова и так источала характерное сияние.

– Ааа… Перваки, значит. Понятненько.

Блин, Ядька! Просил же все перепроверить. Я мельком взглянул на ошарашенное лицо третьекурсницы. Казалось, она сама не ожидала этого столкновения.

– Федя, ты? – робко спросила она.

Луч переместился на Ядвигу.

– Так-так… Хруцкая… да еще в компании с друзьями-малолетками. Тебе известно, что помогать первакам запрещено?

«Ядь, это твой знакомый?» – быстро спросил я.

«Однокурсник. Это хреново. Очень хреново. Он поднимет тревогу. Мы с ним… немного не в ладах».

«Проклятье. Что делать?» – тревожно спросил Сперанский. – «Бить будем?»

«А смысл?» – отозвался менталист. – «Как очнется, все равно нас сдаст. Он видел наши лица. Вот если бы у меня была сила попробовать стереть ему память…»

Но у Афанасьева даже базовые силы были на исходе – он уже даже передвигался, пошатываясь.

Я раздумывал всего с пару мгновений. Да и о чем тут было размышлять? Мы слишком далеко зашли и слишком глубоко увязли в этой затее, чтобы отступать.

Я протянул банку Сперанскому.

«Держи крепко».

И, не дожидаясь вопросов, метнулся к этому Феде, на ходу концентрируя энергию для удара.

Вспышка – я ослепил его и тут же зажал третьекурснику рот рукой, чтобы тот не визжал. Он зажмурился, попытался инстинктивно выставить руки для защиты, выронил фонарь – Ядька, умница, подхватила его и тут же выключила. Коридор и лестничная площадка погрузились в полумрак, освещаемый лишь сиянием Головы.

Не медля, я зачерпнул горсть силы из ментального потока и вдарил по защитам несчастного Федора голой родовой мощью. Тот сдавленно взвыл и тут же отрубился – оно и понятно, нельзя привыкнуть к прикосновению родовухи, особенно если ее засовывают тебе прямо в голову.

А затем мои руки сами сделали то, что было должно. Словно Род вел меня, диктовал, как поступить, и дал на это добро. Я снова взял немножко силы и влез в голову Федору, проломив базовые защиты и обойдя природные. И… просто стер события последних пятнадцати минут. Даже если он что-то видел и слышал, теперь это ему не поможет. Теперь он просто очнется на лестнице и не будет понимать, как здесь оказался.

Оказывается, память стиралась легко. Другой вопрос, что сработал я очень грубо. Как бы не оставить парня дурачком до конца жизни…

Бережно опустив третьекурсника на пол, я обернулся к застывшим в изумлении ребятам.

«Идем, быстрее».

«Что ты с ним сделал?» – пролепетала Хруцкая.

«Стер память».

Афанасьев вытаращился на меня во все глаза.

«Миш, это полный абзац… Почему ты не говорил, что…»

«Потом. Все потом. Идем скорее!»

И лишь Ленька Пантелеев довольно ухмылялся в руках у Сперанского.

– Вы, ребятки, определенно, мне нравитесь, – шепнул он и подмигнул. – Настоящие отморозки! Преступники! Лепота-то какая!

– Тихо ты, – шикнул на него Сперанский и принялся спускаться по лестнице.

Мне пришлось поддерживать Афанасьева. Он едва не споткнулся, когда в нашей «сети» раздался голос Ронцова:

«Четверо, все парни. Идут с черного хода. Я предупредил Аню, чтобы убиралась оттуда. Вы как?»

«Птичка в клетке, уходим».

Ронцов пропал, а мы с Ядвигой переглянулись. Девушка тронула меня за плечо.

«Спускайтесь пока вниз, а я сейчас догоню. Есть идейка».

Она метнулась обратно, перепрыгивая через одну ступеньку. Я увидел лишь, как она склонилась над валявшимся в отрубе однокурсником и вложила ему что-то в карман кителя. Блеснул металл.

Ключи! Она подкинула ему ключи и тут же вернулась к нам.

«Отличный ход», - похвалил я.

«Это не все, что еще предстоит сделать. Сейчас идите за мной. Если та группа попробует войти с черного хода, нам нужно выбраться так, чтобы они нас не увидели».

Ядвига повела нас к боковому выходу и, когда мы преодолели последнюю скрипучую лестницу, зашла в кладовку и протянула мне халат.

«Обмотайте банку, чтобы не светилась. Она сияет, как новогодняя елка».

Это да. Прислонив покачивавшегося Афанасьева к стене, я помог артефакторше обмотать Голову. Пантелеев попытался было глухо протестовать, но быстро заткнулся. Закончив с этим, Ядвига снова взглянула на часы.

«У вас две минуты. Идите».

«У нас», - возразил я. – «Ты же с нами».

Хруцкая покачала головой.

«Отправляй парней с банкой вперед, а ты мне сейчас понадобишься. Все, ребят, идите. Тихо, сразу к воротам выезда с бокового».

Афанасьев собрался с силами и поплелся вслед за Сперанским, осторожно, стараясь не скрипеть петлями, открыл дверь и выпустил лекаря с ценной ношей. Ядвига дернула меня за рукав.

«Знай я, что ты умеешь стирать память, придумала бы все иначе. Почему не сказал?»

«Потому что не знал, что умею», - кисло улыбнулся я.

Девушка кивнула.

«Сотри память мне».

«С ума сошла?»

«Миш, это не праздная просьба. Стирай мне память. Последние пару часов для надежности. Не блокируй, а именно стирай. Здесь сейчас появится вторая группа, они наверняка облажаются, и все сигналки заорут, как Иерихонская труба. Поднимется кипеш. Он вам на руку – это выиграет вам немного времени, поскольку внимание поначалу будет сосредоточено на Лабораториуме. Но вам нужно успеть спрятать Голову. А меня станут допрашивать. И я не хочу нас выдать. Стирай мне память! Живо!»

Так-то Ядвига была права. Самый надежный способ не разболтать – просто не знать. Но я опасался воздействовать на ее умную голову. Будет нестерпимо жаль случайно что-то повредить в ее ценных мозгах.

«Чего медлишь?» – торопила она. – «Минута осталась!»

Дерьмо!

«Снимай защиты», - вздохнул я.

«Уже».

Я закрыл глаза, потянулся к источнику, зачерпнул горсть ментальной силы и молил Род помочь мне проделать все аккуратно