— Проклятая нежить и её прислужники! — завопил старик дребезжащим голосом, ткнув в сторону группы деревянным посохом. — Умрите, нарушители!

Все поняли его слова, однако манера речи и говор звучали до того диковинно, что ни Киния, ни Уна не слышали их ранее. Впрочем, сейчас было не до изучения диалекта: старик творил боевое заклятье.

Вистра и Уна создали магические барьеры, но удар был такой сокрушительной силы, что разнёс их с той же лёгкостью, с какой палка разбивает яичную скорлупу. Вся группа покатилась по склону холма. Старик не собирался останавливаться на достигнутом и готовил новое заклятье, что раздавит нарушителей как жалких насекомых.

— Стой! — крикнул Сотэр, — Мы не прислужники нежити!

Взор выпученных от ярости глаз пронзил паладина. Уничтожающее заклятье повисло на кончике посоха, готовое мигом сорваться с него по воле хозяина. Однако старик медлил, всматриваясь в Сотэра, и с каждым мгновением взгляд менялся: глаза вытаращены, но уже не от злости, а изумления.

— Ты-ы… — протянул старик. — Узнаю в тебе магию света… Этого не может быть.

Хоть он опустил посох, все остались лежать ничком, не смея лишний раз шевельнуться.

— Ты же паладин. Никаких сомнений в этом. Паладин! Но как?

— Мы не прислужники нежити, — повторил Сотэр, привстав на колени. — Мы свободны.

— Да, свободны, — подтвердил Атти, и, догадавшись о слабом месте безумного старика, продолжил: — Я, между прочим, друид!

— Удивительно, — старик опёрся на посох. — А ты?

— Волшебница, — ответила Вистра.

Все медленно поднялись на ноги.

— Ну, конечно, — кивнул старик, — вы открыли врата. Что среди вас делает эта нечисть?

Вампирша открыла было рот, но старик остановил её жестом, желая услышать объяснения живых.

— Они здесь потому, что хотят обрести жизнь, и возродить её в мире, — произнесла Вистра.

— Благородно, — сказал старик, хотя в его голосе сквозило недоверие. — Непонятно мне только, откуда в умершем мире взяться паладинам, друидам и магам. Может я тут и сижу отшельником, но мне известно, что случилось снаружи. Нежить всё привела к погибели.

— Она воспитала нас, — поручился за Кинию Атти, — дала нам запретное знание, чтобы воскресить мир.

— Я узнала об этом месте из старых книг, — заговорила вампирша. — Это возродило во мне надежду, что можно вернуть прошлое. Я читала, что здесь бывали и другие посетители.

— Это правда. Бывали. Давным-давно.

— Кто же ты? — спросил Сотэр. — Мы не думали встретить здесь живую душу.

Старик прикрыл глаза, словно медленно погружаясь в ставшие бездонными глубины памяти. Все приблизились к нему мелкими шажками.

— Моё имя — Дормир, — устало произнёс старик, и ухмыльнулся. — Дормир. Так давно произносил это вслух, что… будто не только вам открываю имя, но и сам заново знакомлюсь с ним.

Голос Дормира задрожал, так что казалось, что он вот-вот разрыдается. Но старик совладал с чувствами, и продолжил:

— В незапамятные времена я сделался жрецом ныне дремлющего бога — Бардиасана. В ту далёкую эпоху его святилище было открыто для всех искателей мудрости и благословений. Никаких печатей, никаких магических барьеров. Затем между адептами разных богов вспыхнула большая война.

— Война оракула, — Вистра припомнила древние хроники. — Но я думала, что это легенда.

— Это быль, дитя. Боги, разгневанные поведением смертных, покинули мир, а может, перебили друг друга подобно своим слугам. Никто в точности не знает. Как бы то ни было, смертные оказались в одиночестве, предоставлены сами себе. Тогда-то Бардиасан погрузился в беспробудный сон, больше не отвечая на молитвы. Адепты Бардиасана проиграли Войну оракула. Хотя все проиграли её, победителей не было. Святилища нашего бога опустошили. В те дни, используя доступные крохи силы Бардиасана, мы сотворили вокруг этого храма — последнего храма нашего божества — магический барьер с печатями. Только те, в чьих душах был свет, у кого дух горел огнём и носил благословение природы, могли посетить храм. Постепенно погибли все жрецы, один лишь я покамест дышу. Источник даровал мне долгую жизнь или вовсе бессмертие. Наверное, чтобы я был вечным хранителем Источника. Это одновременно благословение и проклятие. Я окончательно закрыл святилище, когда нежить прибрала к рукам мир, брошенный богами. С тех пор вы первые посетители.

— Так возможно с помощью Источника дать миру новую жизнь? — спросил Сотэр. — Вдруг именно ради этого судьба даровала тебе бессмертие!

— Ради этого, говоришь? — Дормир ухмыльнулся. — Ты юн и горяч, а потому из уст твоих легко исходят суждения о путях судьбы. Подступись ближе. Позволь испытать чистоту твоих намерений.

Когда Сотэр подошёл на расстояние вытянутой руки, Дормир долго и проницательно всматривался в его глаза.

— Истинный паладин. Но вижу в тебе изъян. Впрочем, это поправимо… А теперь ты, дитя!

Атти нерешительно приблизился.

— Подлинно друид. Не та сила, какую я чувствовал у прочих друидов, но нет сомнений: на тебе благословение природы и душа твоя чиста… Прошу тебя.

Последние слова были приглашением для Вистры. Её Дормир изучал дольше прочих.

— Тебя отягощают смятение и смертельная боль, которые ты старательно прячешь за слоями оправданий и… ещё вижу… ах!!!

Никто глазом моргнуть не успел, как вампирша вонзила меч в грудь Дормира, и для верности провернула клинок, прежде чем выдернуть его. Последний жрец Бардиасана и хранитель Источника пал на спину, и больше не двигался.

Сотэр дёрнулся, чтобы выхватить свой меч, но Уна не случайно заранее «встала» позади. Погрузив невесомые руки в спину паладина, призрак пустила к сердцу давно заготовленное обездвиживающее заклятье. Юноша призвал свою магическую силу, чтобы заблокировать враждебные чары, да запоздало. Ноги обмякли, и Сотэр плюхнулся на мох. Вампирским рывком Киния сбила с ног Вистру, которую определила как самого опасного противника после Дормира и Сотэра. Остался только Атти, но что он мог сделать против Высшей нежити, будучи далеко от ручья? Разве что неуклюже выставить перед собой трезубец. Киния играючи отбила его в сторону, и долбанула рукоятью меча по животу друида, отчего тот с хрипом завалился набок.

— Быстрее, Уна, обездвиживай всех, — вампирша придавила эльфа ногой.

— Вот так, сопляки! — торжествовала призрак, набрасывая на Вистру то же самое заклятье, каким обездвижила Сотэра. — Вот настоящие «Прах» и «Пепел»! Вот как нужно внезапно справляться с толпой. И это несмотря на неучтённое появление старикашки. Учитесь! Хотя о чём это я, вам уже поздно учиться…

Когда Уна закончила возню с Вистрой, то подлетела сковывать Атти. Киния схватила Сотэра за шиворот, и потащила к алтарю.

— Как ты могла?! — заорал Атти, пока Уна набрасывала на него волшебные оковы. — Как ты могла так поступить?!

Киния не обращала внимания. Хоть заклятье сковывало подвижность конечностей, но вот вращать головой и говорить позволяло. Однако Сотэр молчал.

— Надо