рядов, парень внимательно прислушивался к разговорам и только посмеивался про себя, фиксируя самые дикие версии и истории. Нашлось даже с полдюжины свидетелей, которые что-то ночью видели.

Но такие видаки ни у кого доверия не вызывали. Похоже, эту братию тут хорошо знали. Добравшись до оружейных рядов, Елисей купил оптом тысячу капсюлей и четыре свинцовых прута на пули. Больше у продавца просто не было. Уложив все в мешок, парень отправился в следующую лавку. Платил он, как и планировал, ассигнациями. Получалось немного дороже, но теперь можно было не жадничать.

Нагрузившись, словно верблюд, Елисей поволок свои покупки домой. Свалив все в своей комнате, он снова вышел на улицу и отправился в казармы. Нужно было узнать, как продвигаются дела на поприще борьбы с интендантами. Добравшись до казарм, Елисей нашел солдат, с которыми прибыл в город, и, поздоровавшись, принялся расспрашивать. Солдаты, оставленные начальством, изнывали от скуки. Денег у них, понятно, особо не было, вот и кисли мужики в казарме.

Сообразив, что так и до проблем недалеко, Елисей достал из кармана пять рублей и, отдавая их самому старшему по возрасту солдату, сказал:

– Я, братцы, и сам не богат, но нужду вашу понимаю. Вот, посидите вечером малость. Все легче ждать станет. Только на глаза начальству не попадитесь, а то греха не оберемся.

– Спаси тя Христос, казак, – дружно загудели солдаты.

Узнав, где можно найти хоть кого из начальства, Елисей отправился по указанному адресу. В доме нашелся все тот же прапорщик, с которым у парня уже были терки. Настороженно поздоровавшись, Елисей поинтересовался у него насчет свободного места в телегах и, услышав, что его будет не много, мрачно скривился.

– А что, у тебя много груза получится? – подумав, уточнил прапорщик, вспомнив, что комендант благоволит к этому юному казаку.

– Самого груза не так много, да только размерами не мал, – вздохнул Елисей. – А ежели я телегу найду, ездового дадите?

– Ну, этот вопрос я могу решить, – кивнул прапорщик. – А куда потом та телега пойдет?

– Вот и я голову ломаю, как бы так выкрутить, чтобы и груз довезти, и внакладе не остаться, – вздохнул Елисей.

– Комендант выделил нам денег на тот случай, ежели все полученное в наши телеги не войдет. В общем, купишь телегу и коня не дороже сорока рублей, считай, крепость ее у тебя выкупит.

– Ясно, – кивнул Елисей. – Пойду думать.

Попрощавшись, парень вышел на улицу и, почесав в затылке, отправился снова на базар. Нужно было прицениться к лошадям. Покупать явного одра, который на полпути копыта откинет, было глупо. Пройдя в ряды, Елисей потолкался среди барышников и, приметив статного серого мерина, огляделся. Заметив его интерес, владелец загона не спеша подошел к парню. Поздоровавшись, барышник посмотрел на мерина и, чуть кивнув собственным мыслям, спросил:

– Гляжу, понравилась животинка. Не желаешь глянуть поближе?

– Что о нем знаешь? – повернулся к нему Елисей. – Мерин купленный. Сразу видно.

– Верно. На днях купил. Животина здоровая. Не запален, поджилки целые. Можешь сам посмотреть. И под седло и к оглоблям приучен. Одно копыто треснуло, но я его варом залил. От мокра и грязи побережешь, зарастет. А в остальном добрая скотинка, – честно признался барышник.

Такая откровенность Елисея не удивила. Торговец знал, кому можно впарить больное животное, а с кем лучше не рисковать. К его загону подошел казак, и потому барышник предпочел сразу рассказать все честно. Потом проблем меньше будет. Спросив разрешения, Елисей прошел в загон и принялся осматривать мерина. Крупное, спокойное животное обнюхало подставленную ладонь и позволило парню себя осмотреть.

Ощупав холку, спину, бабки и для видимости заглянув в зубы, Елисей задумчиво вздохнул и, вытирая руки пучком соломы, спросил:

– И сколько просишь за него?

– Прямо скажу, за тридцать купил, за сорок отдам.

– Тридцать пять. Возьму как есть. С одним недоуздком, – отозвался Елисей, похлопывая мерина по шее.

– Мало, – мотнул барышник головой.

– Сразу скажу, больше не дам, потому как нет. Да и не стоит он больше. Сам понимаешь, скотинка только для работы. Приплода от него не дождешься.

– Тоже верно, – проворчал барышник. – Ладно, бог с тобой. Забирай, – решившись, махнул он рукой. – Я табун жду, так что место мне нужно.

* * *

Очередная прогулка по базару принесла совершенно неожиданные результаты. Уже пройдя мимо очередного прилавка, Елисей вдруг резко остановился, словно на стену налетел, и, сделав два шага назад, повернул голову направо и радостно усмехнулся. На прилавке, к его огромному удивлению, лежали две подзорные трубы разного размера и полевой бинокль. О любой оптике тут можно было только мечтать, и вдруг такая удача.

Отодвинув плечом какого-то мужичка, что с интересом крутил в руке еще один бинокль, только уже морской, парень взял в руки длинную трубу и, аккуратно наведя ее на склон горы, удивленно хмыкнул. Кратность была примерно в три с половиной единицы. Проверив малую трубу, Елисей осторожно положил приборы на заботливо расстеленную продавцом тряпицу, посмотрев на торговца, задумчиво поинтересовался:

– Почем товар отдаешь, хозяин?

Задумчивость парня вызвал внешний вид продавца. Интеллигентного вида молодой человек лет двадцати двух – двадцати пяти с круглыми очками на носу и тонкими, музыкальными пальцами. Из-под шляпы выбивались светло-русые волосы, а глаза голубые смотрели на возможных покупателей с заметной опаской. Похоже, паренек продавал свое имущество вынужденно, а делать этого совершенно не умел.

– Бинокль десять рублей за малый. Пятнадцать за средний и тридцать за большой, – сглотнув, негромко ответил парень. – Трубы по семь и по четырнадцать.

– Малый? – не понял Елисей и, только повернувшись с стоящему рядом мужичку, увидел у него в руках театральный бинокль. Изящную вещицу со складывающейся ручкой. Оптика в медном корпусе, ручка костяная, с резьбой. Сразу видно, делалось на заказ для женщины.

– Позволь, уважаемый, – решив не церемониться, спросил Елисей, забирая вещицу у мужичка. – Оптика полуторакратная, похоже. Хотя для театра больше и не надо, – проворчал он, приложив бинокль к глазам.

– Да, вы правы, – оживился продавец. – Это театральный бинокль.

– Еще и делался для женщины, – усмехнулся Елисей. – Маменькин, небось.

– Откуда вы знаете? – растерялся студент. Именно так Елисей решил про себя называть его. Уж больно смахивал на киношного Шурика.

– Видно, – пожал Елисей плечами. – Трубы вот эти, небось, от дедов офицеров остались. По всему видать, не новые, но ухоженные. Вон, на футляре дырка рваная. Осколком, похоже, зацепило. Этот вон бинокль морской. Тоже не новый. А этот, полевой, поновее будет.

– Удивительно, – растерянно пролепетал студент. – Вот так, с одного взгляда, и почти все верно угадали. Вы правы, это от предков моих осталось. Отец помер, а мать