Джу молча отошла в сторону, освобождая проход. Ее было не узнать. От бродяжки из подворотни, грязной и лохматой, с размазанными слезами по щекам, не осталось и следа. Похорошела, повеселела — расцвела. Пышные черные волосы ровными волнами плыли к плечам; тончайший голубой пеньюар придавал ей невинный, немного глуповатый вид.

Сара сбросила обувь и, озираясь, прошла в центр зала. Квартира была просторной, чистой и светлой, с бледно-бирюзовыми стенами, но выглядела совсем не обжитой и пустоватой, словно готовилась на продажу. Оно и понятно, если ты все время проводишь на космической станции. Пытливый взгляд пьюра так и не нашел ни милых фотографий, ни забавных безделушек. На то, что в квартире кто-то живет, указывала лишь примятая кровать, накрытая симпатичной простынкой с голубыми звездами, да пухлый темно-синий мешок-рюкзак в углу окна.

Продолжая сладко и безмолвно облизывать мороженое, Джу тоже вошла в зал и опустилась на кровать. Она никогда не была говорливой, будто слова доставляли ей боль. Но сегодня превзошла саму себя. Солнечные лучи золотыми иглами легко прошивали ткань ее воздушного пеньюара, и Сара видела, как под ним вздымается и опускается большая красивая грудь. Хозяйка как будто не замечала гостью, увлеченно покусывая свой холодный десерт.

Джу выглядела счастливой и здоровой, и справляться о ее самочувствии было бессмысленно. Однако затянувшееся молчание и игра в гляделки начали подбешивать Сару, и она решила перейти к делу, так и не дождавшись, когда Джу предложит ей куда-нибудь сесть.

— Гарри оставил тебе подарок. Покажи его мне.

Джу впервые отлипла от мороженого, удивленно заморгала, хлопая длинными закрученными ресницами.

— Ты с ним говорила?

— Только что, в цифратории.

Джу хоть и не имела семи пядей во лбу, но откровенной дурочкой ее тоже считать было нельзя, поэтому она моментально связала одно с другим. По ее некогда умиротворенно-равнодушному личику пробежала тень заинтересованности.

— Это как-то относится к тому, что случилось на станции?

— Не знаю. Возможно. Но думаю, это связано с приютом, в котором мы росли.

— Подержи.

Джу протянула ей мороженое, Сара с неохотой приняла липкий рожок, чувствуя, как холодеет ладонь, и осталась стоять посреди комнаты, словно пародия на статую свободы. В зале не было ни стула, ни кресла, а опускаться на чужую кровать, да еще и в уличной одежде, было, наверное, не очень прилично.

Милашка Джу прошлепала босыми, чуть кривоватыми и чуть пухленькими ножками до рюкзачка, осторожно, будто младенца, подняла его, немного повозилась с узлом и наконец извлекла крошечную прямоугольную шкатулку.

Сара с радостью поменяла тающее мороженое на резную коробочку. Подержала ее на ладони, прикидывая вес, поводила пальцами по канавкам узоров, оценивая мастерство резчика, и… открыла крышку, злобно фыркнув от разочарования.

Шкатулка была пуста. Стенки да дно, покрытое красным бархатом.

— Там ничего нет, — сказал она.

— Я знаю, — подтвердила Джу.

— А это точно он, тот подарок?

— Зачем мне тебя обманывать? Папа подарил мне шкатулку за три дня до смерти, будто чувствовал ее приближение.

Сара озадаченно глазела на шкатулку, вращая ее, словно кубик-рубик. Джу поднялась и сходила на кухню, где распрощалась с мороженым и взяла табурет. Нарочито громко опустила его перед гостьей — дескать, достала мозолить глаза, сядь уже наконец. После чего вновь села на кровать, по-деловому закинув ногу на ногу.

На табурете Сара почувствовала себе комфортнее, свободнее как-то, но все еще растерянно хлопала глазами, не понимая, какую дверь могла открыть пустая шкатулка. По словам Гарри, в ней скрывались все вселенские беды и проклятия, в реальности внутри не было ничего, даже пыли. Вставить ее, что ли, куда? Но где замочная скважина?..

Сара отцепила от шкатулки растерянный взгляд, обвела им стены, будто хотела прочесть на них ответ, вздохнула раздраженно и вновь уставилась на крошечный прямоугольник из дерева в своих руках.

— Он ничего не говорил? Может, намекал?

Джу покачала головой.

— Просто отдал мне шкатулку и сказал, чтобы я ее хранила.

Сара не верила, что Гарри решил ее разыграть. За все время в приюте она ни разу не встречала улыбки на его суровой, будто грубо вырубленной топором физии. А смех… Наверное, было проще услышать, как выводит серенады слон, чем дождаться смеха от строгого воспитателя.

— Ты ей сильно дорожишь? — спросила Сара, вновь откинув крышку.

— Ну… не знаю. Все-таки подарок, а их у меня немного, — Джу увела взгляд в сторону рюкзака. — А что ты хочешь сделать?

— Пока только вскрыть… — Она нащупала почти незаметный бугорок под бархатным покрытием… — дно. Мне кажется, там что-то есть. Вот, сама пощупай.

Джу сунула свои короткие пальчики в шкатулку, бережно коснулась бархата, провела по нему ногтями, оставив неглубокие следы, и пожала плечами, не найдя ничего необычного.

— Дай мне что-нибудь острое, — попросила Сара.

Джу суетливо сбегала на кухню, погремела посудой и вернулась с крошечным ножом для чистки овощей.

— Пойдет, — сказала Сара и кончиком блестящего лезвия сноровисто подцепила бархатное дно.

Прямоугольник красного бархата сидел совсем не крепко и отошел от шкатулки с первой попытки, обнажив свою сокровенную тайну. В дно шкатулки был утоплен крошечный, величиной с гранатовое зернышко глазок голографического проектора, окаймленным тонким колечком с прорезями.

Дик, записывай все, что сейчас будет происходить.

Как будет угодно.

Сара чувствовала, как к лицу приливает кровь от ядреной смеси удивления, страха и волнения. Она подняла глаза на ошарашенную Джу. Та даже не моргала и с преувеличенным любопытством заглядывала внутрь шкатулки, словно на ее дне хранился секрет вечной молодости.

— Ну… сейчас определенно должно что-то произойти, — произнесла Сара и, затаив дыхание, увлеченно повернула кольцо.

Будто кто-то щелкнул зажигалкой внутри шкатулки, и из нее невысоко брызнули синие, белые и красные лучи, стремительно рисуя в воздухе трехмерную схему какого-то массивного сооружения.

— Купол, — поняла Джу.

Сара кивнула. На мутноватой и трехцветной голограмме в самом деле вращался миниатюрный купол. И Цитадель, и институты, и… запутанные кишки тоннелей под ними. Весь Шэлл Интертаймент лежал как на ладони.