Отдаёт и гитару.

Присев у стены, перебираю струны.

- Ну чего ты, Горыныч, в руках-то себя не держишь? Нужен был тебе этот нос... - закатывает глаза Рус.

Бью по струнам.

- "Ты меня не лечи, и не води рукой, я уже как большой и, сука, сам всё знаю!... " - подмигиваю ему. - Ты б тоже Рус за свою втащил. Он Юлю обижал...

Вздыхает.

- Я тебя сколько учил - унижать надо возвышенно! Он провоцирует тебя и подставляет. Ты не понимаешь этого?

- Башку ему проломить надо, уроду.

- Так нельзя воевать.

- Я понимаю.

- Ищи другой способ.

- Я уже нашёл... Только скучно, долго. В морду, конечно, интереснее.

- Вот, гопота… - фыркает Рус. - Тебя сын ждёт, Юля и пациенты. Сядешь, как они?

- Да я осознал, Рус. Больше рукоприкладства не будет.

- Ногами тоже не бей, - угорает он.

- Но хорошо бы так… знаешь, - щелкаю пальцами, - раз... и вселенная сама всё разрулила по понятиям. А то соблазн страшный...

- В башку ему пепельницу вставить?

- Ты в курсе?

- Ага...

- А чего не рассказал?

- Потому что, наверное, узнал после тебя.

Капитану звонят на рабочий телефон. Судя по тому, как он вытягивается, разговор с начальством.

- Слушаю. Да. Понял, товарищ полковник. Сделаем.

Кладёт трубку.

- Всё, свободен ваш Харон! Но штраф сорок штук придётся заплатить.

Хасанов достаёт портмоне.

- Да Вы что?! Это не мне. Это после решения суда.

Пожимаем руки и тепло прощаемся с капитаном. Благодарю за чай.

- О, как же домой, в кровать к Юльке хочется! - тянусь, глотнув свежего воздуха на крылечке.

- Какая кровать, Горыныч?! У тебя рабочий день через полчаса начинается.

- Кончай глумиться!

- Ты думал, я пошутил на счёт анестезиологов?! В гинекологии - уволился, ты - присел, в кардиологии- слёг с вирусом, а Светлана из резерва - в декрет ушла! Там у нас фарш... Ребята с ног падают.

- Черт... Мне бы хоть помыться и поесть.

- Помоешься в операционной. Ир Васильевна наша специально для тебя завтрак привезёт... - смотрит он на часы.

- Ну дай хоть Юле позвоню.

Пока он везёт, я говорю с сонной Юлей, успокаивая её и объясняя ситуацию.

- Как ты, родная?

- Я... Я хорошо, - бодрым голосом. - Очень хорошо! Теперь - вот вообще... как это ты обычно говоришь?..

- "Огонь"?! - смеюсь я.

- Огонь, да, - слышу улыбку в её голосе.

- Кушаешь?

- С аппетитом, - звучит слегка хищно.

- Чудесно. Приеду вечером, тоже тебя съем. С большим аппетитом, - понижаю я голос. - Альфачи присматривают за вами?

- Надеюсь, скоро их вахта закончится.

- А есть предпосылки?

- Я колдую…

- Ух!..

- Ой, Брегман что-то звонит, подожди…

Связь обрывается.

Выходим на стоянке. Мы немного опаздываем к смене.

Бросаю взгляд на Скорые у приёмки. Хасанов говорит по телефону.

- Сейчас будем! Горыныч, ускоряемся, у нас экстренная. Операционную готовят.

Мы молча идём нога в ногу быстрым шагом. Лифт. Родное отделение. Наши шаги гулко звучат в тишине.

- Ирочка Васильевна... - салютую нашей главной медсестре.

Она часть "семьи". У нас тут есть свой надёжный постоянный костяк, остальные - величины переменные. Считается, что Хасановым сложно сработаться. Не ощутил никаких проблем...

- Руслан, Борис... - догоняет нас она по коридору.

У операционной стоит Бергман.

- Кто - пациент? - хмурится Хасанов.

- Я это собственно и пытаюсь сказать, - шепчет она. - Крынский...

- Что?! - врастаем мы в пол.

- А что с ним?!

- Кто-то пробил ему голову пепельницей...

Глава 48 - Ни стыда, ни совести…

Глава 48 - Ни стыда, ни совести…

Присев на скамейку возле дома, где жила с Робертом, оглядываю детскую площадку. Мы тут гуляли со Степой. Это словно было в другой жизни. Сын очень изменился! Стал открытым и шумным, смешливым и общительным. И еще больше стал похож на Бориса.

Смешны были мои попытки утаить такое сходство. Чадов очень чудесный отец.

Отец… Мое настроение меняется. Мне кажется становится еще темнее на улице.

Я точно знаю, отец тут периодически пытается подловить меня. Он, наверняка, не в курсе, что я больше здесь не живу.

И, может быть, не каждый день, но ждёт. Я помню в детстве, мама один раз сбежала от него со мной. Он ждал нас пару месяцев во всяких вероятных местах, пока не нашёл.

Думаю, ничего в его стратегии не изменилось.

И я сижу на скамейке, ожидая его.

Если мы не встретимся сегодня, я приду завтра, послезавтра...

- Я уже думал не дождусь, - подходит в упор.

Не поднимая глаз, смотрю на его ремень. По коже мурашки и в животе тугой комок страха... Сжимаю в кармане шокер. Но бояться мне нечего. Он никак не навредит мне.

- Присядь, отец.

- Ключи давай! - цедит он.

- От квартиры? - кручу в руке ключи от квартиры Роба. - Нет, не отдам.

Дёргаю к себе, но он перехватывает за запястье. Выворачивает из руки, грубо отбирая.

Это было просто. Надеюсь, и дальше будет не сложно.

- Пошла... быстро...

- Я сказала - присядь! - рычу на него с ненавистью.

Мои альфачи, Макар с Васей, появляются за его спиной, складывают пополам и грубо усаживают на скамейку.

- Тебя девушка вежливо попросила - "присядь", - добросердечно улыбается Василий. - Так - присядь и пообщайся.

- А то приляжешь и поедешь до "хаты" за нападение, - недружелюбно добавляет Макар. - И веди себя вежливо. Мы рядом.

Отходят в сторону, оставляя нас условно наедине.

- Кто это? - недовольно растирает он плечо.

От него разит неприятными запахами. Словно он где-то бомжует.

- Охрана моя.

- Ущербный твой нанял что ли?

- Ты имеешь в виду Роба? Нет. Не он. Мы разводимся... И я бы, конечно, отдала тебе половину суммы с маминой квартиры. Чтобы ты отстал от меня и не преследовал. Но проблема в том, что Роберт отказывается возвращать мне эту сумму. В общем, увы...

- По суду поделят.

- Нет, не поделят. Я продала квартиру до того, как вышла за него.

И мне пришлось отдать ему деньги.

- Дура...

- Да, - не