Шрифт:
Закладка:
– Быть может, вы представитесь? – поинтересовался у него лейтенант Чард, вместе со мной встретивший бура. – А то мы не имеем чести быть знакомыми с вами, мистер.
– Поттер, – коснулся края широкополой шляпы бур. – Давид Поттер по прозванию Три ружья.
Собственно, пожилой бур вполне оправдывал свое прозвище. Одно ружье его – самое длинное – было прислонено к стене дома, ставшего казармой для солдат. Два других висели за спиной крест-накрест. Это были охотничьи ружья разного калибра.
– Вы, верно, немало наслышаны о Давиде Поттере Три ружья.
Бур слегка подбоченился, словно готовясь услышать восторги в свой адрес. Однако его ждало разочарование. Ни я, ни Чард ни разу не слышали о нем.
– Мы оба, можно сказать, новички в Африке, – пожал плечами лейтенант, – и еще не слишком хорошо знаем местных знаменитостей. Но будем рады знакомству с вами.
С тех пор Давид Поттер поселился в Роркс-Дрифт. Он был неплохо знаком со шведским пастором Отто Уиттом, который, собственно, и основал когда-то миссию на границе с Зулулендом. Поттер был весьма невысокого мнения о пасторе. Тот в свою очередь платил ему той же монетой, частенько скатываясь в пространные нравоучения, стоило ему только обменяться парой реплик с буром.
На третий день Отто Уитт взял свою коляску, посалил на нее дочь и заявил, что покидает Роркс-Дрифт.
– Куда вы собрались? – тут же поинтересовался у него Чард.
– К вождю Кечвайо, – с гордостью ответил Уитт. – Я собираюсь донести до него слово Господа – и буду неустанно молиться о том, чтобы оно умиротворило его.
– Оставьте здесь дочь хотя бы, – предложил Чард. – Опасно везти столь юную особу в логово чернокожих.
– Уж лучше чернокожие, – отрезал Уитт, – чем красные мундиры. Когда меня здесь не будет, я не дам за сохранность ее девичьей чести и ломаного гроша. Лишь мой авторитет, как служителя Господа, удерживает вас от мыслей о насилии над нею.
При этих словах его весьма милая дочь вся зарделась и поспешила прикрыть лицо полой шляпы, Наверное, весь Роркс-Дрифт знал, что она неровно дышит к красавчику лейтенанту Бромхэду. А тот в ответ оказывает ей весьма недвусмысленные знаки внимания. Хотя, быть может, именно из-за этого пастор и решился на свою безумную поездку.
– Отец Уитт, – попытался урезонить его в своей обычной грубоватой манере Поттер, – да ведь сожрут вас дикари. Ладно, еще тобой подавятся. Но дочку твою жалко ведь.
Лицо пастора покраснело. Показалось, его сейчас кондратий хватит. Но нет. Это был самый настоящий праведный гнев.
– Да как ты смеешь, грязный язычник! – возопил Уитт. – Ты когда последний раз в церкви был?! Когда исповедовался – и позабыл уже, наверное! А туда же – смеешь советовать мне, покорному слуге Господа нашего!
Не сказав больше ни слова, даже не попрощавшись, пастор ловко запрыгнул на козлы своей коляски и щелкнул лошадей вожжами по крупам.
С тех нор на заставе стало совсем тихо и спокойно.
Дни текли за днями. Бромхэд и Поттер пропадали в саванне, охотясь временами сутки напролет. Чард скрипел зубами, но ничего поделать с этим не мог. Лишь попросил меня приглядывать за ротой Б в отсутствие командира. Собственно, обязанности Бромхэда с тех пор легли на мои плечи.
С другой стороны, хоть было чем заняться. Надо сказать, я жутко страдал от скуки.
– Неплохую синекуру подобрали для нашего товарища, – усмехнулся как всегда не слишком весело Чард. – Ему-то ведь было всего-навсего надо отслужить пару месяцев командиром, желательно там, где идет война. Лучшего места сейчас, чем Африка, для этого не найти. Воюем с туземцами, вооруженными копьями и щитами. Опасности для офицера нет почти никакой. По крайней мере, так это видится из Лондона. А когда тут станет по-настоящему жарко, наш приятель уже будет сидеть на тепленьком местечке в штабе. Где-то далеко от Африки.
– Смотрю, вы почти ненавидите его за это, – пожал плечами я.
– Не то чтобы сильно, – равнодушно ответил Чард. – У меня-то нет влиятельных родственников. И за моими плечами не маячат фигуры предков, уходящие в века. Мне все приходилось своим умом и горбом постигать. И дальше придется. А с другой стороны, никому бы не пожелал быть сыном графа Балаклавского.
– Графа Балаклавского? – не понял я. – Что вы имеете в виду?
– Папашу нашего товарища – отставного генерала Бромхэда, Тот в юности успел повоевать с вашей родиной в Крымии. Отличился в битве при Балаклаве. И на старости лет не было ни одного званого обеда или вечера с гостями, чтобы он не брался пересказывать ее. За это его и прозвали графом Балаклавским. Да и гости, как говорят, у него собирались все больше ветераны той войны. Все разговоры – только о ней. Наверное, его в детстве тошнило от красных мундиров.
– Посмотрим еще, какая из нашего поста выйдет синекура, – усмехнулся я, поняв, что подсознательно перенял привычку Чарда к невеселым ухмылкам.
Наблюдать и дальше за неторопливой работой солдат, наводящих понтон, мне надоело. Я решил прогуляться по заставе. Хоть какое-то, пускай и весьма сомнительное, развлечение. Я давно уже знал все закоулки в ней. Но раз делать все равно нечего, то почему бы просто не размять ноги.
Результат этой прогулки меня отнюдь не порадовал Я уже не раз встречал своего знакомца сержанта Торлоу в компании рядового Хитча, который обладал явными мелкоуголовными наклонностями. Поначалу считал, что тот просто прикрывается здоровым недалеким Питом. Использует его как стену между собой и остальными солдатами, которые не слишком любили этого парня. Хотя вряд ли биографии остальных солдат были такими уж кристально чистыми. Собственно, все армии мира набираются далеко не из лучших сынов отчизны зачастую. Исключением могут быть разве что гвардейские полки.
Однако в тот день я стал свидетелем отвратительной сцены. Отвратительна она была даже в рамках армейского быта в Африке. Хитч прижал к стене казармы молодого солдата и что-то нашептывал ему на ухо. Тот краснел и злился, но ничего не решался сделать. За
