– Смотрите, какой плакат мы нарисовали! Поможете нам его повесить? – загалдели дети наперебой.

– Он очень... яркий, – похвалил Альмедор. – А это что такое зеленое?

– Это Зоя!

– Очень похоже! – пылко согласился он, и я злобно посмотрела на него. Альмедор ответил мне веселым взглядом.

Сегодня он выглядел просто великолепно. Отглаженный костюм, накрахмаленная сорочка, тонкий аромат соснового мыла, щеки гладко выбриты. Однако твердые очертания губ и орлиная яркость глаз добавляли образу жесткости, как и его движения, которые просто-таки кричали о самоуверенности и непоколебимом упрямстве.

Ну чисто герой с обложки любовного романа. Жаль, я не гожусь в смелые и пылкие героини, от которых такие герои теряют голову.

Впрочем – нет, не жаль. Такие герои хороши только в книжках. Высокомерие, самоуверенность и напор восхищают, когда о них читаешь, а вот что делать с такими типами в реальной жизни – совершенно непонятно. Особенно если этот напор направлен против тебя лично.

Поэтому я затруднялась определить: порадовало меня появление Альмедора или нет.

– Давайте повесим плакат здесь, – угрюмо предложила я, выбрав самое незаметное место.

– Тут его никто не увидит, когда дверь открыта нараспашку! – вознегодовала Кинни.

Пришлось смириться. Первое, самое уродливое рекламное объявление, Альмедор намертво прилепил смолой к окну. Второе, более удачное – на нем дети изобразили три книги – красную, желтую и зеленую – присобачили к фонарному столбу. Теперь издалека казалось, что на нем висит светофор.

– Покупатели к тебе валом повалят, – обнадежила меня Кинни. – Надо еще нарисовать маленькие картинки и раздавать прохожим. Можно в нашем трактире на столах разложить!

– Рекламные листовки я нарисую сама, – торопливо сказала я. – Дети, а вам не нужно делать уроки на завтра?

Дети погрустнели, но намек поняли: собрали учебники и побрели к выходу.

– До свидания, – попрощался с ними Альмедор и тут же поздоровался с Таффитой, которая появилась в дверях в своей облезлой шляпке, как призрак лавки старьевщика.

– Здравствуй, красавчик, – прошамкала Таффита, придерживаясь образа маразматичной старушки.

– Госпожа Таффита, вы уже уходите? Провожу вас до конца улицы. Прошу, господин Альмедор, побудьте в лавке, на случай, если придет покупатель.

– Хорошо, – с готовностью согласился он.

– Вы же не станете обыскивать дом в мое отсутствие?

Взгляд Альмедора разом потерял дружелюбность.

– Мой кодекс чести не позволит мне подобный поступок, – ответил он с холодной вежливостью.

Обиделся!

– Вы как-то обмолвились, что не гнушаетесь нарушать ваш кодекс, – мило напомнила я ему. – Но так и быть, поверю вам в этот раз. В любом случае вернусь через несколько минут. Не успеете проверить ваши принципы на прочность.

Отделавшись таким образом от Матеуса, я взяла Таффиту под локоть и повела вдоль по улице.

– Вы что-то почувствовали в моей лавке? – спросила я ее нетерпеливо. – Что вы имели в виду, когда говорили о живых и неживых?

– Пахнет у тебя хорошо, пижмой, вот что я почувствовала, – пробормотала старуха. – Живые, неживые... разницы нет. Они всегда со мной. Слышу их постоянно. В твоей лавке тоже.

– В моей лавке водятся призраки? Мне показалось, я видела вчера одного. Покойного книготорговца, – выдавила я.

– Каждый человек рано или поздно начинает видеть призраков, – хихикнула старуха. – Ты становишься взрослой, моя девочка. С годами призраки будут являться к тебе все чаще и чаще.

Ну вот как с ней разговаривать! Она на самом деле в маразме или придуряется?

– Жги шалфей, – пробормотала она. – Да-да! Сухой шалфей.

– Зачем? Он прогоняет призраков?

– Да чего он только не прогоняет! Бессонницу, запор...

– Вы знаете, как вернуть к жизни заколдованные книги? – спросила я, потеряв терпение. – Анаман либри?

– Чего? – Таффита приложила руку к уху. – Ты сказала, заколдованные книги? Не говори при мне слово «колдовство». А также слова «магия», «чары», «заклинания» и прочие. У меня от них горчит во рту. Тьфу! Тьфу!

Старуха смачно сплюнула несколько раз.

– Ладно, – сказала я смирившись. – Тут я с вами расстанусь. Доберетесь сами домой? Вам надо бы ходить с палкой. Или завести собаку-поводыря.

– Я дойду куда угодно, вот только дороги мои все кончились.

И тут старуха вдруг крепко схватила меня пальцами за запястье и притянула к себе, обдав запахом свежевскопанной земли и кореньев.

– Ты добрая девочка, Зоя, – сказала она совершенно нормальным голосом. – Только очень глупая. Но это неплохо. Все великие вещи в этом мире совершаются глупцами, не ведающими, что творят. Не бойся, твоя интересная история закончится хорошо. Ты умеешь творить чудеса, а значит, и свою историю уж как-нибудь да вытянешь. Мне понравились твои земные сказки. Приду как-нибудь еще послушать; читать-то я больше не могу. Но помочь мне тебе нечем; моя интересная история уже забыта, а страницы ее вырваны и сожжены. Страшно ворошить пепел.

С этими словами Таффита отпустила мою руку и очень бодро зашагала прочь, ловко перепрыгивая выбоины и канавы.

– С ума сойти можно, с этими колдунами говорить, – посетовала я вслух. – Все какие-то недомолвки, метафоры! Да ну вас всех. Без вас справлюсь.