Сегодня она не вжималась испуганно в угол, а сидела на узкой койке у стены и наблюдала за мной своими карими глазами.

– Привет, – сказала я. – Помнишь меня? Я Рокси, приходила сюда вчера с Финном. Я тебе кое-что принесла.

Осторожно приблизившись, я поставила поднос на матрац рядом с девушкой. Чай немного расплескался, но это не страшно. Главное, что я вообще донесла угощение на подносе до камеры, не уронив его. Отступив на два шага, чтобы не показаться навязчивой, я стала ждать.

Поначалу девушка отнеслась ко мне с подозрением, но все-таки взяла одну из чашек. Я не знала, какой кофе она предпочитает, и просто надеялась, что угадала, добавив немного молока и сахар. Сделав первый глоток, незнакомка удовлетворенно вздохнула, прикрыв глаза. Ура, ей все понравилось.

Вместо того чтобы накинуться на девушку с вопросами, я разглядывала камеру. Серый камень на сером камне, условия спартанские. Как она здесь рассудок не потеряла? Загадка. Я бы точно тронулась. Мне бы показалось, что здесь нечем дышать, что стены и потолок давят на меня, но это даже не главное. Безделье – вот что свело бы меня с ума. Неожиданно мне на глаза попалась книга, которую принес Финн. Она лежала на полу рядом с койкой. Колонка тоже здесь, но выключенная. В камере очень тихо. Ни музыки, ни шума. Мы будто заперты в какой-то герметической капсуле.

Я перевела взгляд на полупрозрачное зеркало и уставилась на собственное отражение. Лицо все еще бледное, волосы вьются. Одежда мятая. Проснувшись в объятиях Шоу, я отбросила все чувства с мыслями и сбежала. Сама удивляюсь, как мне удалось так быстро высвободиться из рук Шоу и уйти, не разбудив его. В комнате я надела первое, что вытащила из сумки, распустила волосы и расчесала их пальцами. Макияж не сделала. Даже губы не накрасила. Скорее-скорее спустилась вниз, спросила у Вестона, что нового, затем пошла на кухню готовиться к визиту в подвал. Я всеми силами старалась отвлечься от воспоминаний о прошлой ночи, отмахиваясь от мыслей о том, как хорошо спалось в объятиях Шоу. Я будто чувствовала на себе его запах, и это доводило до умопомрачения.

– Merci.

Услышав это слово, произнесенное мягким, немного хрипловатым голосом, я окаменела.

Медленно обернувшись, я уставилась на незнакомку. Мне послышалось или она действительно со мной заговорила? Взгляд упал на поднос. От круассана остались только крошки, кофе она выпила. В руках девушка держала вторую чашку с горячим чаем и пила его осторожными глотками.

– Не против? – Я указала на матрац.

Она невольно отпрянула от моей руки, но, помедлив, кивнула. Наверное, это добрый знак. Все складывалось гораздо лучше, чем вчера ночью.

Я села на кровать, стараясь не делать резких движений, чтобы не спугнуть ее.

– Как тебя зовут?

Прошла секунда, другая. Девушка молчала, не шевелилась, и я уже решила, что это тихое merci мне послышалось.

– Жизель, – едва слышно, но неожиданно твердо произнесла она. У нее сильный французский акцент, однако она, несомненно, говорила по-английски. – Мое имя Жизель Бове.

– Приятно познакомиться, Жизель. Я Рокси. Рокси Блейк.

Жизель сделала еще один глоток чая. Затем второй. Третий. Все это время она разглядывала меня, будто ища признаки опасности – или ожидая, что я на нее нападу, как моя бывшая наставница. Тут она во все глаза уставилась на амулет, и я закрыла его рукой, даже не думая пробуждать магию.

– Я не наврежу тебе, обещаю. Хорошо?

С усилием оторвав взгляд от подвески, она посмотрела мне в глаза и кивнула.

– Bien, хорошо.

– Вот и договорились. – Я прислонилась к холодной стене, давая нам обеим передохнуть и привыкнуть друг к другу. Кажется, в присутствии посторонних Жизель чувствовала себя неуютно. Надо придержать коней и не наброситься на нее с миллионом вопросов. С другой стороны, время утекало, словно песок сквозь пальцы. Доминика скоро вернется, а мне не хотелось, чтобы она услышала слишком многое. Особенно из того, что касалось Амелии. Или меня самой.

На удивление, Жизель заговорила первой:

– Этот шрам… – Она неотрывно смотрела на мое левое плечо. Ворот футболки немного сполз, обнажив кожу. – Его оставила… как это по-вашему… адская гончая, правильно?

Я ошеломленно заморгала. От нахлынувших воспоминаний меня замутило. Стиснув зубы, чтобы подавить тошноту, я кивнула.

– Ты разозлила messager de la mort, – неожиданно спокойно сказала Жизель. – Посланца смерти.

– Ага. И он меня проклял.

Жизель уткнулась взглядом в чашку. Руки у нее дрожали так сильно, что чай едва не выплескивался через край.

– Все в порядке? – Выпрямившись, я потянулась к Жизель, чтобы успокоить ее или забрать чашку, но она отшатнулась.

– Нет! – Глаза у нее сделались размером с плошки. – Не прикасайся!

– Извини. – Я сразу убрала руку. – Не хотела тебя обидеть.

– Знаю… я знаю, но… – Нервно облизнув губы, она стиснула чашку до побелевших костяшек. – Я тоже разозлила посланца смерти, потому что постоянно спасала жизнь одной соседской девочке. В первый раз это вышло случайно, но затем стала за ней приглядывать и защищать. Она должна была умереть в таком юном возрасте – всего в шесть лет. Это нечестно. И посланец смерти меня проклял.

Теперь уже я уставилась на Жизель. Растерянно. Безмолвно. Я разгадала ее тайну. Вот почему Амелия ее искала!

– Гибельный взгляд, – выдавила из себя я. – Он проклял тебя гибельным взглядом.

Глаза Жизель наполнились слезами. Она кивнула.

Боже мой… Во всем мире едва ли найдется с десяток человек, владеющих этим взглядом. И все они прокляты посланцами смерти.

– Ты… ты сказала… – Жизель заикалась, в ее голосе слышалась безнадежность. – Тебя тоже прокляли?

– Да, – честно призналась я. – Но не гибельным взглядом.

Плечи Жизель опустились, но на ее лице вместо разочарования читались вопрос, любопытство.

– Очень необычно.

– Нельзя наказать гибельным взглядом человека, владеющего другим взглядом. Ничего не выйдет, – поспешила объяснить я.

– Другим?

– У меня есть теневой взгляд, – призналась я, понизив голос, словно это мог услышать кто-то за дверью камеры. На всякий случай, вдруг Доминика вернулась.

– Ты связана с кем-то. – Жизель не спрашивала, а утверждала. – Но это бремя, – вздохнула она. – Такое же, как гибельный взгляд.

По шее пробежал холодок. Обведя камеру взглядом, я остановилась на одинокой фигуре, стоявшей, скрестив руки, у стены. На этот раз Кевин явился в облике нищей старухи с седыми густыми волосами. Его выдавал браслет в пастельных тонах, от оранжевого до голубого.

– Ты его видишь? – обратилась я к Жизель.

– Oui, да, – спокойно ответила она, покосившись в сторону Кевина. – Но он здесь не из-за меня. – В ее голосе звучало искреннее удивление. – Из-за тебя.