что вся эта история с перчаткой не была подставой — слишком уж вовремя у него образовался этот брак. Правда, какой в этом смысл, если его выступление не отменяют, а просто отодвигают? Не успел размяться, что ли? Или меня хотят из равновесия вывести? Чтобы я пока ждал — остыл.

Я раздраженно спустился с ринга. Это была самая бестолковая ситуация, которую только можно себе вообразить. В зале я успел заметить растерянное лицо отца, и вот как раз сейчас я его понимал как никто другой. Уж лучше бы мое выступление вообще отменили! Так, по крайней мере, я мог бы расслабиться и выдохнуть. Но теперь получалось, что вся моя собранность и внутренняя подготовка перед выходом была слита впустую. Теперь нужно было следить за тем, чтобы не потерять форму к моменту следующего выхода. А сделать это было довольно сложно, учитывая, что время этого самого выхода никто пока еще не знал.

Пока на ринге бились те, кто по расписанию должен был выходить после меня, я в раздевалке пытался поддержать степень размятости и разогретости тела. Сдерживать свои движения мне было, честно говоря, тяжеловато, особенно учитывая, насколько меня разозлила вся эта ситуация. Впрочем, никто и не говорил, что будет легко. А сейчас мне лучше обуздать свои эмоции. Иначе получится, что весь пар выплеснется в раздевалке, а на сам бой ничего не останется. Так не пойдет.

— Иди, — в дверях возник Григорий Семенович. — Через одного выходите. Готов?

— Готов, — отозвался я. — Что, нашли ему перчатки?

— Ага, — сердито кивнул тренер. — И перчатки, и валенки, и лыжи. И шапку-ушанку ему еще присобачить сверху.

Я подошел к выходу на ринг и увидел, что сейчас будет выступать Сеня с незабвенным дембелем Димой. А вот этот бой я просто не могу не посмотреть, хоть следом выйду и я сам. Мне было интересно, как будет биться этот Ленкин брательник. А то на улице, да с толпой дуболомов, да еще разогретый алкоголем он, конечно, крутой. Но в дешевых боевиках будущего актеры тоже крутые — на экране. А в жизни все удары им ставят профессионалы и снимают по одному с десятого дубля, сами же, случись что, даже убежать нормально не смогут.

Похоже, здесь творилось нечто подобное, только дембель все-таки имел какой-никакой опыт уличных драк, ну и, конечно, физически был заметно крепче и сильнее Сени, хотя за время службы все-таки навык маленько растерял. Сразу считывалось отсутствие нормальных тренировок, когда боец постепенно, пошагово учится разным тактикам боя и их последовательному применению. Поэтому дембель избрал для себя самую привычную, но и самую выигрышную тактику грязного боя.

Надо отдать должное Сене: он сразу просек ситуацию, довольно ловко уворачивался и время от времени даже умудрялся наносить дембелю неплохие удары. Сеня проявил себя очень упорным бойцом, и все шло к тому, что бой окончится вничью. А ничья с противником заведомо более сильным — это фактически твоя безоговорочная победа.

Видимо, почувствовав это, дембель решил действовать напролом. Улучив момент, когда Сеня чуть приоткроется и подпустит поближе к себе, он размахнулся головой и со всей дури двинул ей Сене по лбу. Хотя, видимо, больше по брови, потому что откуда-то сверху у него хлынула кровь и моментально залила Сене глаз.

— Стоп! — прозвучала команда рефери. — Врача!

Мда. Что-то Сене в его первом турнире не везет. То он своего противника травмирует, то вот теперь новый противник травмирует его. Конечно, через тернии — к звездам, но я по своему опыту прекрасно помнил, как тяжело могут восприниматься такие неудачи. Некоторым, особо впечатлительным, вообще начинает казаться, что это какой-то заговор или знак судьбы.

По залу пронесся волнительный гул. На ринг выпорхнула Алла со своим неизменным чемоданчиком и подбежала к Сене. Внимательно осмотрев его и приложив ему к брови ватку, пропитанную каким-то средством, она объявила:

— Так, я его снимаю с боя!

— Как снимать, куда снимать, — запротестовал Сеня, пытаясь высвободиться из-под Аллиной руки. — Я нормально себя чувствую, я буду продолжать!

— Не спорь, — отрезала Алла. — Тут шить надо, еще один удар и сечка так может раскрыться, что останешься без глаза.

— Что, все так серьезно? — подскочил на ринг Григорий Семенович. — Алл, он правда работать больше не может?

— Да могу я все, Григорий Семенович! — завопил Сеня. — Мне чуть-чуть осталось, ну дайте мне его добить!

— Смотри, как бы он тебя не добил, — твердым голосом заметила Алла.

Я впервые видел ее настолько решительной и даже жесткой. От той домашней кошечки, которая встречала меня поздним вечером у себя, не осталось и следа, хотя у меня не было сомнений, что Сене она сочувствует. Видимо, она была хорошим профессионалом и умела в нужный момент отключать свою женскую сентиментальность.

Дембель все это время стоял и наблюдал за происходящим с циничной ухмылочкой. Впрочем, на него никто уже не обращал ровным счетом никакого внимания: все были озадачены состоянием Сени. Алла еще раз критически оглядела его и все с той же непреклонностью в голосе вынесла окончательный вердикт:

— Григорий Семенович, я его снимаю. Здесь зашивать надо, других вариантов нет.

— У-у-у, — расстроенно протянул тренер. — Ну что же делать. Надо — значит, надо. Ступай, боец, в медпункт! — обратился он к Сене, у которого от отчаяния, казалось, готовы выступить слезы.

От автора:

Попаданец в СССР стал физруком. Постепенно он становится больше чем просто советский учитель и начинает подминать город. У него важная цель…

Скидка на первые три тома: https://author.today/work/302039

Глава 22

— Мужики, через бой ваш выход! Сейчас пропускаете, — сообщил один из судей, когда мы с тренером сели бинтовать руки.

— Да что такое! — возмутился мой тренер. — У него там что Швыдка Настя напала⁈

Судья буркнул «ждем» и ушел. Руки, естественно, бинтовать раньше времени не стали. Следом к Семенычу подскочил главный судья.

— Так, Бабушкин здесь? — спросил он.

— А куда ж он денется, — пожал плечами тренер.

— Выводи его в финал!

— Так у него же дисквалификация?

— Была, но ихний неприкасаемый с турнира снялся! — хмыкнул главный судья. — Семеныч, мы пытались его вытянуть, ну сам понимаешь, — судья многозначительно посмотрел на нашего тренера. — Но твой этот Бабушкин его так помял, что ему сейчас объективно